Петр Спивак
Артисту было под силу выработать эталон незаурядной личности. В этом была его особая власть.
Франсуа-Эдуар Пико. Портрет Франсуа-Жозефа Тальма. 1822
Между культурой и политикой – дистанция огромного размера. Разные законы и правила у этих форм нашего бытия. И все же, все же... Испокон веков художники и мыслители проводили сравнения и параллели, А третьей вершиной в этих построениях выступала природа с ее случайностями и закономерностями.
Искусство традиционно рассматривалось как мимесис, то есть подражание натуре. В эпоху классицизма считалось, что мир гармоничен и строен, а соответствием этому выступает стиль, форма. Стоит ли удивляться, что театральное действо оказывалось подобием строгого государственного порядка? В этой эстетике работал знаменитый французский актер, родившийся, страшно сказать, четверть тысячелетия назад, – Франсуа-Жозеф Тальма (1763–1826).
Играл он не столько персонажей, сколько героев. Далеко не одних положительных, но незаурядных и в добродетелях своих, и в пороках. Даже в жестах и позах. Наполеон I Бонапарт приглашал к себе Тальма, чтобы учиться у него приемам пластики. Причем между актером и императором было внешнее сходство, и Наполеону это нравилось – не как льстивое уподобление ему, а как опять-таки гармония мироустройства. Артистизм – власть, и это чревато. Но бурные времена отзывались особой художественной высоковольтностью. И Тальма перевоплощался в Гамлета, Макбета, Отелло. От однозначных героев классицизма театр уже уходил.
Несколько позже жил сосед Тальма по календарю – австрийский поэт и драматург Франц Грильпарцер (1791–1872). Темы и конфликты выше политики, из тех, что на все времена, уживались у него с рутиной государственной службы: он был директором имперских архивов, надворным советником. И, конечно же, знал, что почем. Оппозиционные настроения у человека, встроенного в аппарат власти, – не правда ли, вечно актуальный сюжет? Грильпарцеру принадлежат великие слова: «Людей можно терпеть только в одиночку, толпа слишком близка к животному миру». Личность должна выделиться из общности.
Но то искусство. А наука? Без нее не постигнешь, как устроен наш мир. И пути истории не уразумеешь. Кстати, вопрос навскидку: эти пути – они что, заранее проложены? Коварная метафора, что и говорить.
15 января 1850 года родилась наша соотечественница Софья Ковалевская (ум. 1891), математик и механик. В числе многих проблем, которые ее интересовали, была и такая: предопределенны ли наши деяния, наше будущее? Ковалевская считала, что такая предопределенность есть, но есть и особые точки, в которых пути ветвятся, – точки бифуркации. Моменты выбора, личностного прежде всего. Эта проблематика заминировала все поле общественной мысли последних полутора веков, оказалась в центре внимания и в искусстве. Кстати, сама Ковалевская была еще и литератором – прозаиком и публицистом. Приходит на ум сравнение из наших, в общем-то, дней: это тоже женщина-математик, крупный специалист по теории вероятностей Елена Вентцель, она же яркий прозаик И.Грекова. Псевдоним этот – от «игрека», алгебраического обозначения неизвестной величины. А будущее и есть неизвестность.
Мы теперь знаем, что было потом. Эпоха всемирных катастроф, тоталитаризм в разных его формах, борьба между ним и демократией, противостояние ядерных сверхдержав. 105 лет назад, 15 января 1908 года, появился на свет один из создателей водородной бомбы Эдвард Теллер (ум. 2003), американский физик. Вернее, по рождению он был не американец, а венгерский еврей, из состоятельной семьи. Учился в Германии. А потом находиться там человеку с его анкетными данными сделалось невозможно. И Теллер обосновался в США. Там он, уже будучи своим в кругу физиков-ядерщиков, узнал, что в Германии работают над атомной бомбой. В аналогичных американских исследованиях Теллер принял участие, но главное было еще впереди. Он разработал теоретическую основу термоядерного оружия, уже в противовес советскому блоку...
Долгие годы имя Теллера было у нас жупелом, примером служения империалистическому злу. Неизбежно, конечно, сопоставление Теллера с Андреем Сахаровым, автором советской водородной бомбы и правозащитником, носителем нового понимания проблемы «человек и мир».
И вот на что здесь стоит обратить внимание. Сам Сахаров о своем американском сопернике и, так сказать, контрагенте отзывался неизменно уважительно, и не только потому, что жупелы были ему чужды вообще. Мне кажется, деятельность Теллера, которая может показаться всего лишь обслуживанием национальных интересов своей страны, Сахаров рассматривал в более широком контексте. В русле тех же глобальных и отечественных проблем, которыми занимался сам.
Теллер стоял на том, что коммунизм не понимает никакого языка, кроме силы. В ядерную эпоху это означает, что необходимо равновесие страха. Отсюда и сама водородная бомба, и Стратегическая оборонная инициатива («звездные войны»), сторонником которой он выступал. И что же показала история? Коммунизм и в самом деле не выдержал именно этого состязания. Ввязался в гонку, надорвался и рухнул. Это и стало стартовым импульсом для начала долгого пути советского/российского общества к либеральным ценностям, к усвоению и осуществлению сахаровских идей. Дорога будет долгой, тяжкой, изнурительной. Но один урок внятен уже сейчас: нет единой правильной линии, необходимо взаимодействие разных путей. Лишь бы правда каждого из вариантов выбора подпитывала правду другого.
