Имена и даты: краткие хронографические наблюдения. 22 ноября

«Я мог контролировать процесс», – говорит Терри Гиллиам. Режиссер – хозяин.
Фото Reuters

У всех у нас руки загребущие – чисто анатомически так устроены. И мотивировки наших дел, стало быть, просты и понятны. А может быть, это обманчивая простота, за которой скрывается тайна?

Французский путешественник и исследователь Рене-Робер Кавелье де Ла Саль, родившийся 22 ноября 1643 года (ум. 1687), первым из европейцев проплыл по реке Миссисипи до самого ее устья и действовал именно по этой эгоистической модели: что ни увижу, то объявлю собственностью отечественной короны. От него пошло название штата Луизиана, данное этим землям в честь Людовика XIV. Потом, правда, Наполеон Бонапарт их продал за весьма скромную сумму, предпочтя другие приобретения. А у де Ла Саля была своя гармония. Государственный интерес он сочетал со своим личным, успешно занимаясь пушной торговлей.

В еще более возвышенной сфере – музыке – отличился другой уроженец этого календарного дня – композитор и органист Вильгельм Фридеман Бах (1710–1784), старший сын Иоганна Себастьяна Баха и наследник значительной части его архива. Многое из этого последнего он утерял, кое-что перемаркировал, выдавая за свои сочинения. Можно подумать, что все это корысти ради. Но Вильгельм Фридеман Бах жил бесприютною жизнью и умер в нищете. Наверное, по прихоти духовной.

А вот еще более заковыристый случай. Во Франции в канун Великой революции и в годы ее бурных событий одним из самых многопишущих и широко читаемых литераторов был Никола Ретиф де ла Бретонн, который родился 22 ноября 1734 года (ум. 1806). Культура как самообновляющаяся система всегда находится на опасной грани, нередко чревата скандалом. И де ла Бретонн написал цикл утопических романов «Странные идеи» (где находят предвестие позднейших философов и многое другое), роман с красноречивым заглавием «Развращенный крестьянин, или Опасности города», всего более 200 томов, заложив основу специфических жанровых форм, которые относят к категории порнографии. В общем, расширял возможности литературы, прибирая, что твой де Ла Саль, все новые территории.

Следующую революционную эпоху Европы встретил венгерский поэт Эндре Ади, родившийся 22 ноября 1877 года (ум. 1919). «Мену ради мены/ Вовсе не искал я./ Бурю ради бури/ Никогда не звал я./ Лишь по праву чувства,/ По веленью сердца/ Бился-воевал я...» (перевод Олега Россиянова). Вот такой, если угодно, творческий эгоизм. А несколько ранее жил его сосед по календарному листку – французский поэт Жозе Мария де Эредиа (1842–1905), участник литературного объединения «Парнас», которое провозгласило принцип «искусство для искусства». По первому, поверхностному впечатлению, Эредиа легко счесть стихотворцем холодным, почти бесчувственным. Но не быть игрушкой страстей – это всего лишь следование кантовскому завету: человек не может быть средством по отношению к чему бы то ни было. Искусство играет.

А игрушки у него бывают занятные и странные. Парнас французских и всех на свете поэтов – всечеловеческий символ, обиталище духа. У Терри Гиллиама, британского и американского кинорежиссера, актера и художника, родившегося 22 ноября 1940 года, один из фильмов называется «Воображариум доктора Парнаса» (или «Имаджинариум...» по-английски). Это такой передвижной аттракцион, где фантазии людей на какое-то время становятся явью, и не обошлось здесь, конечно, без сделки с дьяволом. Действие разворачивается то в одном мире, то совсем в другом...

Гиллиам – самый что ни на есть эксцентричный художник. Одну из своих лент, черную комедию «Бармаглот», он, словно многоцветный мыльный пузырь (в хорошем смысле слова), выдул из стихотворения Льюиса Кэрролла, озаглавленного этим именем монструозного существа. Сам режиссер относится к этой сюрреальности вполне спокойно, даже привычно. Образы средневекового происхождения, по его словам, «очень хороши для воображения. Пытающиеся описать мир, пытающиеся описать космос, пытающиеся привести его в аккуратный упорядоченный вид, в отличие от реальности». При этом он говорит, что всегда делает то, что хочет, и не теряет власть над своим творением. Он что-то вроде собственника, если я правильно понял.

Кто справится с творческим процессом, тот хотя бы по отношению к своему замыслу окажется прав. Это не всегда то же самое, что вклад в развитие культуры или великая историческая значимость. Сейчас много говорят о таком факторе культурной жизни, как авторский имидж. Он, безусловно, есть у отмечающего сегодня 50-летие прозаика и эссеиста Виктора Пелевина. Оценка масштаба его творческих достижений – предмет дискуссионный. Но запомнился он с первых повестей, с «Омон Ра», опубликованной в далеком теперь уже 1988-м. Как вспомнишь, так холод пробирает: луноход, который ездил не сам по себе, а спрятанным внутри секретным космонавтом, который крутил педали. Пелевинский способ выстраивания художественного текста можно патентовать.