Петр Спивак
Герой Михаила Глузского – мудрый и грешный человек. В этом сочетании вся соль.
Кадр из фильма «Монолог»
«Душа нараспашку», – говорим мы иногда о ком-нибудь. Есть, конечно, натуры более открытые и есть склонные к замкнутости. Но куда больше правды в другой пословице: чужая душа – потемки. Ну а как же чудо общения, единство в человечестве? Да когда как. Была бы свобода воли.
Немецкий философ и теолог Фридрих Даниэль Эрнст Шлейермахер, родившийся 21 ноября 1768 года (ум. 1834), считал, что нравственное самосовершенствование – это не замыкание личности в себе самой, а, напротив, воссоединение ее с Богом. Бога, ясное дело, каждый понимает по-своему, да и конфессии существуют разные. В те времена обсуждалась идея унии протестантов разного толка, и Шлейермахер поддерживал ее с одним-единственным условием: свободного взаимопризнания. И сама религия была для него явлением личностным, интимным.
Но коли так, то очень велика вероятность того, что ищущий, рефлектирующий индивид останется одиноким и непонятым. Тема эта – одна из ключевых у нашего современника, отмечающего сегодня свое 60-летие, литовского театрального режиссера Эймунтаса Някрошюса. И сами его работы трудноусвояемы, что ли. Это относится не только к постановке оперы Леонида Десятникова «Дети Розенталя» (2005) в Большом театре, вызвавшей форменный скандал. Някрошюс обращается к апробированной классике, такой, как драмы Чехова или «Божественная комедия», но опять-таки навлекает на себя укоры блюстителей правильности. И его Беатриче и Данте словно разделяет невидимая стена.
Ну хорошо, это такая творческая индивидуальность. А ведь раньше всем предписывалась оптимистическая картина мира. Однако практика, которая критерий истины, свидетельствует об ином.
Михаил Глузский, яркий и востребованный киноактер, родился 21 ноября 1918 года (ум. 2001). Он снялся в таких фильмах, как «Кавказская пленница» или «Сказ про то, как царь Петр арапа женил». Роли там, впрочем, были второго и третьего плана. А более видные он не раз играл в лентах иной категории. Одна, например, называлась «Секретарь обкома» (по роману одиозного Всеволода Кочетова), а другая – «Секретарь парткома». Простенько и со вкусом.
Все это быльем поросло. И для меня, например, Глузский – родной на всю жизнь, потому что он сыграл профессора Сретенского в великом фильме Ильи Авербаха «Монолог» (1972). Фабула совершенно из советского репертуара: пожилой ученый оставляет директорский пост в НИИ, делает открытие и проходит притом через семейную драму. А по сюжету, по внутренней драме получилось, мне кажется, нечто перекликающееся с чеховской «Скучной историей». Драма человека, который всегда неизбывно один.
...Посмотришь на сегодняшний календарный лист, на список имен – и за голову впору схватиться: какой диапазон! Вот, например, три персонажа, три современника, по анкетным данным принадлежавшие к одной и той же социокультурной группе – так называемой творческой интеллигенции. Итак...
Чем примечателен литературовед Михаил Храпченко (1904–1986)? Да именно тем, что не примечателен ничем. Стопроцентная безликость. Идеальное соответствие партийным и советским нормативам. За это и звание Героя Соцтруда (1984), и многочисленные премии, и посты – как академические, так и государственные. При том, что каких-то выдающихся злодейств с его стороны я что-то не припомню. Просто рутина.
А вот про писателя Михаила Бубеннова (1909–1983) так не скажешь. Его романы «Белая береза» и «Орлиная степь» (одна эстетика заглавия чего стоит!) – совковое дурновкусие в своей химической чистоте. Мало того, Бубеннов увековечил себя травлей Гроссмана, требованием раскрыть псевдонимы безродных космополитов.
Напоследок напомню о театральном критике Юрии Рыбакове (1931–2006). Его, сотрудника ЦК КПСС, амплуа было – комиссар. Комиссар, посланник партии, возглавил в 1965-м журнал «Театр». И сделал его оплотом свободомыслящих критиков. Был снят. Не сломался. Его пример другим наука.
Человек неисчерпаем.
