Петр Спивак
Юрий Кнорозов называл себя кабинетным ученым. Эта форма научной деятельности не помешала ему сделать великое открытие.
Фото ╘ ИТАР-ТАСС
Люди делятся на две очень условные, но общеизвестные категории: кабинетные и полевые. (В числе последних – особая разновидность: военно-полевые, но о них чуть позже.) С этой классификацией связаны расхожие жупелы: «кабинетный ученый», «кабинетный человек». Так говорят, имея в виду тех, кто далек от так называемой подлинной жизни.
При социализме многие вполне практические натуры тоже находились под подозрением, даже под запретом. Лишь 19 ноября 1986 года в СССР был принят закон об индивидуальной трудовой деятельности; таковым эвфемизмом были боязливо обозначены частное предпринимательство, бизнес – ведь сами эти слова тогда еще невозможно было произнести. Ну а во всемирном календаре на листке этого дня они готовы раскрыться в своей полноте.
Фердинанд де Лессепс, родившийся 19 ноября 1805 года (ум. 1894), был, можно сказать, антикабинетный человек. Французский дипломат – и одновременно инженер. Пожалуй, в какой-то степени авантюрист и в той, и в другой своей ипостаси. Дипломатическая служба в Каире дала ему связи при тамошнем дворе, и в 1854 году Лессепс получил от вице-короля Египта Мухаммеда Саида-паши официальную концессию на строительство Суэцкого канала – кратчайшего пути, соединяющего Атлантический океан с Индийским. И автором проекта этого сооружения выступил, ясное дело, сам Лессепс.
Потом он принялся за прокладку еще одного межокеанского канала – Панамского. Увы, предприятие это в 1889 году лопнуло с грандиозным шумом и осталось в исторической памяти как афера, и само слово «панама» сделалось нарицательным. Фердинанда Лессепса (вместе с его сыном Шарлем и Гюставом Эйфелем, строителем той самой башни) лишь возраст спас от отсидки. Резюме: совмещение разнородных сфер деятельности чревато провалом.
А в Северной Америке, в США, в те времена на политической арене были заметны две фигуры из противоположных станов – тех, которые сошлись на полях Гражданской войны. 19 ноября 1831 года родился Джеймс Абрам Гарфилд, сторонник Линкольна, активный участник этой войны, дослужившийся до генерала. В марте 1881 года он вступил на президентский пост. Но четыре месяца спустя в него стрелял некий террорист-одиночка. В сентябре того же года раненый президент умер. К тому времени уже состоял на службе в армии единой страны уроженец того же календарного дня генерал Фицхью Ли (1835–1905), племянник Роберта Эдварда Ли – главнокомандующего армией Юга. Вроде примирение. Более того, намечается триада: в 1899 году в этот день появился на свет американский поэт и эссеист Аллен Тейт (ум. 1979). Южанин до мозга костей, он написал и «Оду павшему конфедерату», и «Замечания о верованиях Юга». К счастью, Тейт не был обскурантистом и давал волю жившей в нем стихии языка.
Языков, простите за банальность, на свете много. И их надо понимать – в том числе такие языки, на которых уже никто не говорит и не пишет. Сегодня исполняется 90 лет со дня рождения великого нашего соотечественника – этнографа и лингвиста Юрия Кнорозова (ум. 1999). Все, наверное, что-то слышали об индейцах майя, живших на территории современной Мексики и Гватемалы и оставивших нам следы своей цивилизации, в том числе загадочные иероглифические письмена. Майя были скрытым от нас, недосягаемым миром. И жизнь Кнорозова – тоже где-то на стыке осязаемого и условного.
Вот хотя бы такой казус: по паспорту день рождения Кнорозова 19 ноября, но сам он считал, что родился в том же году 31 августа. Со школьных лет сочетал эксцентризм поведения с аккуратностью во всем, что касалось точных наук, фактов. Занявшись изучением майя, составил каталог их иероглифов и в 1955 году защитил кандидатскую (всего лишь!) диссертацию, изложение коей заняло у него три с половиной минуты. Что самое интересное, в Латинской Америке Кнорозов к тому времени не бывал ни разу. Потом сформулировал нечто вроде кредо: «Я – кабинетный ученый. Чтобы работать с текстами, нет необходимости лазать по пирамидам».
Тут, конечно, были и специфические условия нашей действительности. Кнорозов был, как выражались в те времена, невыездным. Лишь при Горбачеве, в 1990 году, он смог увидеть те края, которые были доступны ему лишь в воображении. Было бы, впрочем, неверно считать, что жизнь свободного ученого стала вполне нормальной. Его существование продолжали отравлять околонаучные интриги. А умер он в одиночестве, на больничной койке, выставленной в коридор. Символичнее не придумаешь.
И еще один примечательный факт. До некоторой степени опять-таки курьезный. В первые послевоенные годы Кнорозов прочитал статью одного немецкого ученого, заголовок коей звучал как приговор: «Дешифровка письма майя – неразрешимая проблема». Именно тогда будущий дешифровщик этого самого письма поставил перед собою задачу, выразив недоумение: «Как это неразрешимая проблема? То, что создано одним человеческим умом, не может не быть разгадано другим».
В этой познаваемости, наверное, проявляется единство человечества. Действительность, самая что ни на есть подлинная, доступна нашему разуму. И нет здесь ничего от малопочтенной этимологии слова «подлинный»: на Руси признание когда-то выбивали под линем, то есть под ударами палки. Под пыткой.
