Петр Спивак
Для романтика Шиллера мир был четко поделен на свет и тьму. Поэт жаждал красоты и добра.
Портрет работы Антона Графа. 1790
Завидую я химикам и музыкантам. Почему, спросят меня, и что за странное сочетание (полярны друг другу, по Базарову, химики и поэты)? Да потому, отвечу, что у тех и других есть особый язык, доступный лишь посвященным.
Немецкий химик Эрнст Отто Фишер родился 10 ноября 1918 года (ум. 2007). Нобелевскую премию он получил за участие в синтезе и исследовании особых элементоорганических соединений – своего рода сэндвичей. Ферроцен, к примеру, состоит «из двух пятичленных циклопентадиенильных колец, соединенных с одним атомом железа». Кроме шуток: развожу руками в почтении. Но есть в этом что-то эзотерическое.
А 9 ноября – день рождения нашего соотечественника Дмитрия Ивановского (1864–1920), физиолога и микробиолога. Он, по сути дела, основоположник вирусологии: изучал мозаичную болезнь табака и обнаружил, что вызывают ее организмы тогда еще неизвестного класса, гораздо мельче бактерий. Но я сейчас не о том. Вот камешек в базаровский огород: работал Ивановский под руководством Андрея Бекетова, а тот был дед Александра Блока. Гуманитарная культура – вот она, рядом.
Еще одна пара. Итальянский композитор Эннио Морриконе, родившийся 10 ноября 1928 года, известен прежде всего как автор музыки к кинофильмам. Писал для Леоне, Бертолуччи, Пазолини... Мелодии на слуху, но нотную грамоту знают не все. Я, извините, между «до» и «ля» не разумею различий. Быть в полном смысле слова любителем это не мешает. У профессионалов же свои правила и рецепты. Немногие из тех, кто обожает детективы, знают про французского писателя Эмиля Габорио, родившегося 9 ноября 1832 года (ум. 1873), – автора серии романов о сыщике Лекоке. Амплуа благородного сыщика появилось прежде всего благодаря ему. На вспаханной Габорио жанровой ниве выросли и Стивенсон, и даже Конан Дойль.
Итак, речь зашла о благородном герое. 10 ноября 1759 года появился на свет классик германской романтической словесности Иоганн Фридрих Шиллер (ум. 1805). Романтизм, как известно, основан на двоемирии: идеальное и реальное – противоположные полюса. Его драма «Разбойники», где два брата как чистое зло и чистое добро, положила начало жанру разбойничьего романа – тут параллель детективу просматривается. Но есть еще одна интересная ассоциативная цепь.
В свое время Маркс и Энгельс, полемизируя с Лассалем, настаивали, что в искусстве куда перспективнее не «шиллеризирование», а «шекспиризирование», то есть рефлексия индивида и раскрытие глубинных противоречий самой действительности. И, как ни парадоксально, критика эта перекликается, например, с аргументацией позднейшего философа Карла Раймунда Поппера, который развивал либеральную традицию, идущую от Аристотеля и Канта, развивал в противовес Платону, Гегелю и тому же Марксу. Все это имеет касательство к родословной нашей нынешней культуры.
Идею «шекспиризирования против шиллеризирования» подхватил в 60-е годы «Новый мир» Александра Твардовского, один из ведущих сотрудников которого, критик Игорь Виноградов, родился 10 ноября 1930 года. Мне радостно и трудно о нем писать: он мой учитель. 35 лет назад, в студенческие каникулы, я достал с антресолей старые комплекты «Нового мира», давно разгромленного, и начал читать, вникать в его историю и принципы работы, разбираться, что к чему. Потом взялся писать сам, ушел в литературу. Благодаря всему этому я пока есть. Новомирские авторы, и критики в первых их рядах, с тех пор помогают мне вырабатывать мировоззрение, обретать свободу. Было время умолчаний и табу, запретных слов и имен. Потом оно кончилось. Гласность!..
Сейчас уже позабылся, наверное, этот историко-культурный эпизод. В 1986 году «Новый мир» возглавил Сергей Залыгин, в журнал пришли новые люди и Игорь Виноградов в том числе. Стали работать рядом со старыми. И года не прошло, как вдруг – раскол. Виноградов ушел (вместе с Анатолием Стреляным). И программная статья его появилась не в «Новом мире», для которого писалась, а в «Литературной учебе». Как говорится в одной драме Шиллера, мавр сделал свое дело – мавр может уходить.
А ведь это был первый в нашей печати текст о необходимости плюрализма, равноправной конкуренции идей и направлений. Ну что ж, скажу я теперь, вот оно и сбылось. Журналы, газеты, теле- и радиоканалы, концепции, школы, да и прежде всего один Интернет чего стоит. Вот только – мутная взвесь какая-то, неструктурированность, смешение всех и вся. Не свободен от этого и виноградовский «Континент», и, скажем, мне грешному негде толком и не в пустоту адресуясь обсудить свои разногласия с современниками, с Виноградовым в том числе...
И снова календарный листок за 10 ноября. На нем имя большого русского поэта, вытолкнутого в эмиграцию, – Георгия Иванова (1894–1958). Как-то не подходят к нему затертые слова про Серебряный век. Он – после, после всего. Литературоведы отмечают у него высокое трагическое напряжение между полюсами. Это не романтическое двоемирие на шиллеровский манер, это что-то другое. «Направо – тьма, налево – свет,/ Над ними время и пространство. /Расчисленное постоянство.../ А дальше? Музыка и бред./ Дохнула бездна голубая,/ Меж тем и этим – рвется связь,/ И обреченный, погибая, Летит, орбиту огибая,/ В метафизическую грязь».
