Петр Спивак
Герой Алена Делона может быть убийцей, носителем зла. Но к этому последнему прилагаются голубые глаза. Слово «герой» обретает второй смысл.
Кадр из фильма «Самурай». 1967
Есть образ себя, создаваемый человеком, и есть образец. Дистанция огромного размера. А вот две фазы в отношении к кому-то или чему-то - очарование и разочарование. Сегодня – одно, завтра – другое. Все течет.
Обитателям русского царского двора поначалу очень нравился родившийся 8 ноября 1692 года лекарь и знаток минеральных вод Лаврентий Блюментрост (ум. 1755), которого в 1719 году Петр I назначил своим лейб-медиком. Мало того, по совместительству Блюментрост заведовал Императорской библиотекой и Кунсткамерой, а в 1724-м стал президентом Академии наук – ни больше ни меньше.С тех пор имя его почти забыли. Причины тривиальны: в послепетровские годы среди академиков пошли неурядицы, Блюментрост попал в опалу. При Елизавете Петровне он был вновь обласкан, но ведь это тоже каприз, просто благоприятный.
Через сколько-то лет подобного рода перипетии становятся предметом исторического изучения. Среди русских историков один из наиболее известных с сегодняшнего календарного листка – это Евгений Тарле (1874–1955). Специализировался он на Западной Европе, но русская актуальность не отпускала. Тарле был оппозиционно настроен и при самодержавии (примыкал к меньшевикам), и при большевиках. В начале 30-х сидел, потом отправился в ссылку. А в 1932 году – личное распоряжение Сталина об освобождении, теплый прием в Кремле. Тарле было решено привлечь для перестройки преподавания истории...
На вопрос, зачем он понадобился, мы сегодня можем ответить задним числом. В 1936 году вышла известнейшая книга Тарле «Наполеон». Режим переходил от интернационалистической своей стадии к державной. И Тарле, пусть не сразу, выстроил угодную власти схему, спроецировав на французского императора империалистическое зло.
Поразительные деформации претерпевают люди в бурные времена. Знаменитая русская актриса Вера Комиссаржевская, которая родилась 8 ноября 1864 года, в 1910-м умерла от оспы и революции не застала. Но фамилия ее на самом деле была Коммиссаржевская, с двумя «м». Одно из этих последних посмертно убрали – наверное, по идеологическим мотивам. В кино Ком(м)иссаржевская, увы, не играла. Остались воспоминания о театральных ролях: Лариса в «Бесприданнице», Нина Заречная в «Чайке»... И фигура на надгробье с на редкость живыми глазами, в которой современники узнавали «чайку русской сцены».
Вот, пожалуй, это и есть самое главное: «быть живым, живым и только». Уже давно нет среди нас замечательного артиста Олега Борисова, появившегося на свет 8 ноября 1929 года (ум. 1994). И здесь требуется очень существенное уточнение. Дело в том, что жизнь для Борисова, для наиболее удавшихся ему персонажей, – неизбывно драматическое и даже трагическое состояние. Поэтому он был в такой цене и на таких видных ролях у Вадима Абдрашитова – Александра Миндадзе. А последней его театральной работой стал Фирс в «Вишневом саде», поставленном Львом Додиным. Одиночество, обреченность, прощание.
По самому типажу своему, хочется сказать даже – по экзистенции, Борисов был идеальным актером для ролей значительных личностей. Таких, от кого публика ждет блеска, энергии, победительности. Эти ноты он неизменно приглушал. Ну да что нам с того? Нынче ведь день рождения всемирно знаменитого киноартиста, само имя которого из собственного становится нарицательным. 8 ноября 1935 года появился на белом свете Ален Делон.
Кажется, еще до самых главных его ролей вспоминаются речитативы «Наутилуса Помпилиуса» о том, что Ален Делон не пьет одеколон и говорит по-французски. Бывает и такая слава. Чего в ней больше – констатации творческого совершенства или втискивания человека, который этого совершенства достиг, в удобные для восприятия рамки? Ей-богу, не знаю.
С ним работали классики мирового кино, его талант был им необходим и очевиден. Сыграть он мог кого угодно: творческий диапазон без ограничений. Но вот что характерно: с человеческой глубиною, многомерностью, изломанностью очень часто соседствует своего рода героизация. Романтизм, если хотите. Мне грешному это, признаюсь, не по душе. Было когда-то в советском идеологическом обиходе такое словечко-жупел: дегероизация. Дескать, протаскивают ее на Западе и в некоторых наших кругах. Так вот, я дегероизации жажду. Одной из вершин Делона считается наемный убийца в фильме Жана-Пьера Мельвиля «Самурай» с волевым лицом и глазами, голубыми и стальными одновременно. А вот в другой ленте, «Двое в городе», где блестящий дуэт Делона с Жаном Габеном, краски как-то потусклее. Делон там играет молодого парня, недавно вышедшего из тюрьмы и пытающегося начать новую жизнь с помощью габеновского героя – старого тюремного воспитателя. И не ладится с этой новой жизнью, но искусство, художественность – налицо. С точки зрения искусства это выше. Хотя в идолы такие персонажи не годятся. Может быть, эта непригодность к роли идола и есть вочеловечивание?
Мне вспоминается беда, грозящая всем, кто стал притчею во языцех. «Инерция стиля» – так определил эту опасность Наум Коржавин. А свобода от инерции стиля, живая жизнь выше одержанного триумфа. «Правда конца – это тоже возможность начала./ Кто осознал пораженье, – того не разбили.../ Самое страшное – это инерция стиля».
Дай бог каждому с этой бедой совладать.
