День в истории. краткие хронографические наблюдения 10-12 августа

Эрвин Шредингер смотрел глазами ученого на иррационально устроенный мир.
Фото из архива Организации Нобелевской премии

Есть в календаре такие события, о которых сразу думаешь: вот они, вехи. Не просто корючки на бумаге или на интернетовской странице, а, как говорится, на скрижалях начертано. Сразу напрашиваются соответствующие словечки: предназначение, судьба... А нет ли закономерности в том, какие случаи и сюжеты к этому предрасположены?

10 августа 258 года, во время антихристианских гонений в Римской империи, архидиакон ее столицы Лаврентий был сожжен – и не абы как, а на медленном огне. Сейчас эта дата – День святого Лаврентия. Ну а за параллелями далеко ходить не надо.

Просвещеннейшая наша императрица Екатерина II 12 августа 1792 года подписала указ о заключении публициста и издателя Николая Новикова в Шлиссельбургскую крепость на 15 лет. За что? За раскольничество, обман, связи с заграницей и прочие грехи, нередко приписывавшиеся масонам, к числу коих Новиков принадлежал. То есть масон, раскольник, подрывной элемент, далее по списку – все это взаимозаменяемые понятия, синонимы.

Кстати, из области случайных совпадений и курьезов. 10 августа 1929 года родился очень популярный в СССР человек, с хорошо узнаваемым голосом – Вадим Синявский (ум. 1972), радиожурналист, мастер футбольного репортажа. Так вот, в конце 60-х, когда появились диссиденты, про него сочинили анекдот. Поскребышев докладывает Сталину: мол, в последнее время западная пресса много пишет о Синявском. «Это какой Синявский? Тот, который футбол комментирует? – Нет, товарищ Сталин. Это другой Синявский. Писатель. – Ах, писатель... А зачем нам два Синявских?»

Ужиться с сильными мира сего, найти себе, как сейчас выражаются, нишу – тяжкое дело. И однозначных решений, двоичной системы счисления здесь, как правило, не встречается. Русский композитор Александр Глазунов, родившийся 10 августа 1865 года, – в нашем представлении классик, и только. Его балет «Раймонда» входит в канонический репертуар. И в то же время он в некотором роде невозвращенец. Без громких жестов, без отказа от советского гражданства Глазунов объявил, что по нездоровью останется работать в Европе; умер он в Париже в 1936 году. С московской властью у него были более-менее налаженные отношения, но еще Герберт Уэллс в «России во мгле» написал о том, как неуютно приходится Глазунову. В общем, существование творческого человека двоится. Он и «здесь», и «там».

А вот другой, может быть, не менее причудливый случай. В английской поэзии конца XVIII – начала XIX века была романтическая Озерная школа; 12 августа 1774 года появился на свет один из этих поэтов – Роберт Саути (ум. 1843). Николай Гумилев, много его переводивший, цитировал слова английского историка литературы: «Не было ни одного поэта, который бы писал так хорошо и много и в то же время был так неизвестен публике». В России, продолжал Гумилев, переводы Жуковского и Пушкина сделали имя Саути «гораздо известнее, чем у него на родине».

Все так – и, мне кажется, не так. Все знают детскую сказку про девочку Машу и трех медведей, пересказанную Львом Толстым, но многие ли ведают, что это из Саути? Я до сих пор чуть ли не целиком помню наизусть балладу «Суд Божий над епископом», но, когда учил, для меня это был Василий Жуковский, ее переводчик. Мыши, растерзавшие епископа Гаттона, который не отдавал хлеб из своих амбаров голодным людям, – эдакое не забывается. А имя автора где-то в тени. Сегодня, конечно, задумываешься о силе возмездия, о неумолимом роке. С поправкой того же Гумилева: «Никаких моральных истин, кроме, может быть, самых наивных, взятых как материал, невозможно вывести из этого творчества, но оно бесконечно обогащает мир наших ощущений и, преображая таким образом нашу душу, выполняет назначение истинной поэзии».

Бывают, конечно, у людей пишущих и иные мотивации. Например, найти и дать публике определенное позитивное знание (и тем послужить добру). Так было у русского прозаика Александра Шеллера, родившегося 11 августа 1838 года (ум. 1900) и известного как Шеллер-Михайлов; настоящее имя и псевдоним срослись в одно целое. Продолжение и завершение публицистичности, описательного начала – тенденциозность, ущемление художественности. Ну а если обратиться к случаям противоположным?

Имя громкое, знаменитое, экзотическое. 12 августа 1831 года родилась русская писательница Елена Блаватская (ум. 1891). Главным образом не писательница, а оккультист, основательница Теософского общества. Это вам не скучный Запад и не позитивное знание. У Блаватской – Восток (прежде всего Индия), тайны мира и голоса духов. И специфические духовные искания о сменяющих друг друга человеческих расах... Бр-р.

Нет уж, неодномерную картину мира и глубину знания лучше поискать у тех, кто исходит из рационально постижимого опыта. Причем, что очень важно, простота его интерпретации и усвоения не предполагается.

Австрийский физик Эрвин Шредингер, родившийся 12 августа 1887 года (ум. 1961), – один из столпов квантовой механики. Выведенное Шредингером уравнение, носящее его имя, упоминается во всех курсах физики. Постклассическая классика, так сказать. Ну и как вообразить невообразимое? Нечто является и волной, и частицей, и что оно представляет собой в данный момент, можно определить лишь с некоторой степенью вероятности...

У Шредингера есть парадокс, мысленный эксперимент, который называется «кот Шредингера». Кот этот сидит в герметичном ящике со смертоносной радиоактивной капсулой, поведение коей вероятностно. Так будет жив этот кот или уже мертв?

Есть ситуации, где требуется однозначное решение. Выбор: или – или. Мы живем в мире и классическом, и антиклассическом одновременно.

Картину мира, разумеется, создают не одни физики. И здесь надо вспомнить о междисциплинарном взаимодействии, о влиянии одних наук на другие. Квантовая механика переменила теоретические основы химии, а без ее пересмотра не возникла бы молекулярная биология. Лайнус Полинг писал, что Шредингер «несет основную ответственность за современную биологию».

Что до самого Шредингера и его исследовательской личности, то он однажды сказал метафорично и емко: «Я иду против течения, но направление потока изменится».