Петр Спивак
Вождь у телефона – ситуация, фундаментальная для партийного искусства. На другом конце провода люди внемлют.
Кадр из фильма «Ленин в 1918 году»
Власть имущие всегда требовали от власть не имущих того, чтобы те были лояльны. Особенно если эти последние именовались не гражданами, а подданными. И ответ от них нередко был – тою же монетой. Немецкий философ Фридрих Ницше, получив должность профессора в Базеле, в Швейцарии, подал заявление об аннулировании своего прусского подданства. И получил соответствующий документ, датированный 17 апреля 1869 года. Так и значился с тех пор до конца жизни лицом без гражданства.
Лояльность являлась приоритетной ценностью и у предпринимателей в эпоху, что называется, дикого капитализма. 100 лет назад, 17 апреля 1912 года, в России произошел Ленский расстрел – подавление бастующих рабочих на золотых приисках близ Бодайбо, на Лене. Показательно, что одно из требований забастовщиков было: «К рабочим обращаться не на «ты», а на «вы».
Название «Ленский» способно вызвать ассоциации, очень далекие от этого мрачного события. Может быть, вспомнится романтик Владимир Ленский, один из героев «Евгения Онегина», «с душою прямо геттингенской». В этом прославленном немецком университетском городе учился человек очень трезвого, практического ума – родившийся 17 апреля 1837 года американский предприниматель и банкир Джон Пирпонт Морган I (ум. 1913), который много где засветился. Основал фирму «Дженерал электрик», предотвратил в 1907 году банковский кризис, давал деньги на библиотеки и музеи да еще оружием приторговывал – не без того. Претензий к нему предъявлялось очень много, и вполне обоснованных. Ну и противники капитализма как такового не заставили себя долго ждать.
Одного из них, с псевдонимом, созвучным названию сибирской реки, все хорошо знают. Когда его сторонники пришли к власти, с новой остротою встала перед советскими людьми, и интеллигентами прежде всего, вышеупомянутая проблема лояльности. И мало какая из форм изъявления этого качества могла поспорить с решением такой творческой задачи, как воплощение образа вождя на киноэкране или на сцене.
Актер-вахтанговец Борис Щукин, который родился 17 апреля 1894 года (ум. 1939), сыграл Ленина в спектакле «Человек с ружьем» по пьесе Николая Погодина (1937) и в фильмах дилогии Михаила Ромма – «Ленин в Октябре» (1937) и «Ленин в 1918 году» (1939). А параллельно с этим исполнял сценическую роль русского капиталиста Егора Булычева в пьесе Горького. Подход был как бы единый: показать человеческую объемность, драматизм личности. Но в лениниане художественное освоение материала имело несколько иную природу. Дело здесь даже не столько в тенденциозном препарировании исторических фактов, сколько в логике «утепления» вождей. Смотрите, – словно внушалось зрителям, – он такой же, как мы все, только выше и лучше. По сути дела, творческие люди брали на себя разъяснительскую функцию комиссаров.
Это вообще был основополагающий институт в советской системе – комиссарство. Предмет абсолютной монополии партийных работников. На первых порах комиссаров приставляли к старым интеллигентам, чтобы те вводили их (в том числе буквально приставив наган) в новую жизнь. К этой теме драматург Александр Афиногенов, родившийся 17 апреля 1904 года, подступился в пьесе со знаменательным названием «Страх» (1931), первоначально запрещенной. В 1941 году, во время бомбежки Москвы, Афиногенов погиб в здании ЦК ВКП(б) – что весьма символично.
В СССР комиссары, назначенные работать в науке, культуре и искусстве, были, надо заметить, двух видов. Одни – так сказать, односторонние: они представляли в творческой среде интересы партии и государства – и только. Вот, например, биолог-лысенковец Николай Нуждин. Родился 17 апреля 1904 года, громил генетику как автор текстов вроде «Критика идеалистической теории гена» и «Дарвин и мичуринская биология». Умер в 1972-м. Думаю, сказанного о нем достаточно.
А день в день с ним, 17 апреля 1904 года, появился на свет комиссар – и человек – иного рода. Это критик и литературовед Александр Дементьев (ум. 1986). Странная судьба, словно напоминание о многозначности и неисчерпаемости нашей.
Начинал он как филолог в Ленинграде, и начало это его никак не красит: Дементьев участвовал в партийных кампаниях против неугодных, пропагандировал марксизм-ленинизм. А потом произошло нечто необычное. В 1953 году Дементьева назначили в Москву комиссаром – первым замом главного редактора – в «Новый мир», к Твардовскому, над которым уже сгущались тучи. И вот тут выказало себя внутреннее стремление Дементьева не просто быть передатчиком партийной воли, но и выражать интересы и логику самой культуры. Во всяком случае в сильном магнитном поле личности Твардовского это в Дементьеве стало проявляться все более ярко.
От коммунизма он, конечно, отрекаться и не думал. Но внутренняя эволюция Дементьева, мне кажется, во многом предвосхищает путь, пройденный позднее, например, Александром Яковлевым, трибуном перестройки. И сегодня стоит вспомнить: Дементьев был и первым главой «Вопросов литературы», и сподвижником Твардовского, полемистом «Нового мира», разделившим с коллегами гонения до конца...
