Петр Спивак
Рабочий момент Анджея Вайды – съемки фильма «Пан Тадеуш». Польская история стала для режиссера неизбывной темой.
Фото Reuters
Большинство всегда не право – есть такая максима, то бишь высказывание предельно концентрированное, доведенное до некоей степени преувеличения. Но не так уж редко видишь, сколь много в нем от достоверности самой что ни на есть прямой.
В Любеке, ганзейском городе на севере Германии, с XIII века действовала и работала на формирование среднего класса целая правовая система, которая так и называется – любекское право. «Городской воздух – воздух свободы», – стали говорить тогда. Но свобода была специфическая, с оговорками. Так, фальшивомонетчиков надлежало казнить путем сварения в кипятке либо скальпирования. А 6 марта 1816 года, после освобождения от французской оккупации, сенат Любека большинством голосов изгнал из города евреев, которые туда, что называется, понаехали при Бонапарте.
И тут вспоминаются два афоризма. Первый: «Во всем виноваты евреи – это их Бог нас создал». Второй: «Человеческий организм не может одновременно вместить алкоголизм и антисемитизм. Стоит человеку принять немного алкоголя – антисемитизм сразу же лезет наружу».
Автор этих и многих других саркастических суждений – польский писатель Станислав Ежи Лец, родившийся 6 марта 1909 года (ум. 1966). Человек, о котором бессмысленно рассказывать, – он уже все сказал. Лучше просто цитировать его. К теме, с которой я начал сегодняшние заметки, лучше всего подойдет вот этакое: «Безграмотные вынуждены диктовать».
Какой терпкий, выстраданный вкус жизни... Он от личности, от дара, конечно, но и от исторического опыта, от времени и места. Нынче своего рода польский парад планет на календарном листке. И, что примечательно, размыкающий национальные рамки. 6 марта 1926 года родился классик польского и мирового кино – режиссер Анджей Вайда.
Талант – это, как известно, власть. Способность совладать с картиной мира, выстоять против его сопротивления, настоять на своем видении этой картины и заставить других людей запомнить ее навсегда. Так было у Вайды с первых его фильмов. С «Канала», где варшавские повстанцы загнаны в канализационные подземелья. С «Пепла и алмаза», где трагедия гражданской войны и насилия в расколотой стране оказывается неотрывна от полонеза Огинского, и думаешь: вот она, трагическая амбивалентность национального духа. А потом были «Пейзаж после битвы» по лагерной прозе Тадеуша Боровского, и дилогия о реальном социализме – «Человек из мрамора» и «Человек из железа». Участие Вайды в движении «Солидарности», в избавлении Польши от социализма – часть и следствие его творчества.
И все это, подчеркну, помножено на специфику польской истории, культуры и ментальности, где наверчено столько, что распутывать – долгая работа. «Хуже вышивания», как сказано об этом у Шварца.
А по соседству еще одна дата: 80 лет со дня рождения одного из видных деятелей польского освободительного движения – Бронислава Геремека (ум. 2008), который в августе 1980 года приехал на бастующие верфи Гданьска. Приехал добровольно в знак той солидарности, которая без кавычек. И сказал потом: «Интеллигенция не может стоять в стороне. За право мыслить нужно бороться». Иначе можно оказаться с тем большинством, что право всегда...
На этом пути неизбежны неприятности. 6 марта 1475 года родился один из великих мастеров искусств – Микеланджело Буонарроти (ум. 1564). Если нужен пример гения-одиночки, то вот, нагляднее не бывает. Одиночество в повседневном существовании и полное осуществление себя в искусстве. «Мои дети – это мои произведения», – сказал он. Кстати, о напастях. Когда 20 лет назад, 6 марта 1992 года, множество персональных компьютеров поразил новый вирус, этот последний назвали «Микеланджело». По дате рождения. И по человеку, олицетворяющему тяжкую участь.
Неуютная вырисовывается картина: талант, личностное самовыражение неотделимы от бед и несчастий. Что-то романтическое: действительность и искусство как взаимоисключающие начала. Родившийся 6 марта 1927 года всемирно известный колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес, автор «Ста лет одиночества», признался однажды: всегда, мол, «говорил и никогда не откажусь от своих слов, что самые интересные люди живут в России». О да. Только, может быть... нет, начну с нового абзаца, надо перевести дух.
Никуда не денешься от напрашивающейся мысли: может быть, лучше будет, если жизнь наша станет скучнее? Переключиться всем, что ли, в какой-то другой эстетический регистр, без этого двоемирия: либо то, либо это. И завести себе скучное право, городской дух, только без скальпирования и депортаций. Может быть, и личностям тогда будет сподручнее развернуть свои таланты? А?
