Петр Спивак
Еще не импрессионизм. Но уже близко к нему.
Фредерик Базиль. Туалет. 1869–70. Музей Фабра, Монпелье
Элита – кто это такие? Очень просто: избранные, но не путем голосования.
Назвался элитой – полезай... Куда? Тут возможны варианты. И каждый сопряжен с осложняющими дело обстоятельствами.
Если отодвинуть в сторону командные высоты во власти и бизнесе, то на первый план выйдут разного рода академии наук и искусств, творческие сообщества. Знамо дело, «В Академии наук/ Заседает князь Дундук», но это все-таки слишком простой и однозначный случай. Поговорим о людях знающих и даровитых.
6 декабря 1850 года родился русский историк и философ Николай Кареев (ум. 1931). Он был один из крупнейших в нашей стране специалистов по европейской истории. Член-корреспондент Академии наук, с 1929 года почетный член АН СССР, – с этим как будто все в порядке. Однако жизнь даже признанного ученого, если он либерал, не могла быть безоблачной ни в досоветской России, ни в советской. В 1899 году Кареев вступился за участников студенческих волнений и был уволен из Петербургского университета. А в канун Кровавого воскресенья в 1905 году пришел в составе депутации к министру внутренних дел Петру Святополк-Мирскому с призывом воздержаться от применения силы против намеченного шествия. Тот не принял, пошли к председателю Комитета министров Сергею Витте. Витте выслушал, но «умыл руки», как потом о нем писали. Последующие события известны. А Кареев 11 дней провел в Петропавловской крепости.
При советской власти он был фактически заложником. Арестовывался. Критиковался. И почетные титулы – атрибут этой ситуации.
Это случай человека, который после 1917 года остался в России. А вот уехавший интеллектуал – писатель Гайто (Георгий) Газданов, родившийся 6 декабря 1903 года (ум. 1971). Осетинский юноша успел повоевать на Гражданской войне в Добровольческой армии. А дальше дорога известная: через Константинополь в Париж. Литературный дебют состоялся уже там. Но среди писателей русского зарубежья он стоял особняком. Во-первых, Газданов не имел поначалу известного имени, зарабатывал на жизнь, работая таксистом. Об этом – его повесть «Ночные дороги». Во-вторых, он ощущал себя, так сказать, в эстетической оппозиции. У него была очень важная черта настоящего интеллектуала – неприятие иллюзий и самообманов, отказ от утешительных ретроспективных утопий. Свои рассказы и романы Газданов не мог писать в старом, дооктябрьском духе, как будто ничего не случилось. Россия потерпела крах. И он впитывал уроки Европы, недаром Газданова часто сравнивают с Прустом, а из русской эмиграции – с Набоковым.
В той же Франции, в том же Париже, но раньше, во второй половине XIX века, прожил недолгую жизнь художник Фредерик Базиль – он родился 6 декабря 1841 года. В самом восприимчивом возрасте главное, может быть, – круг общения. У Базиля это были прежде всего будущие импрессионисты: Клод Моне, Поль Сезанн, Огюст Ренуар... Они искали пути к новому направлению в искусстве. А что еще делать молодым художникам, спрашивается? И вот у Базиля еще до формирования зрелого импрессионизма появляются радостные, светлые тона. Он говорил, что пытается таким образом развлечь себя. Судьба Базиля сложилась, увы, трагически. Началась франко-прусская война, он ушел добровольцем воевать и в ноябре 1870 года был убит в перестрелке. Предвестие века XX.
Дальше было много тяжкого. И не только тяжкого, но и, как говорил вождь пролетариата, странного и чудовищного. Вот пример навскидку. 6 декабря 1862 года опять-таки в Париже родился французский писатель Поль Адан (ум. 1920). В первом своем романе «Безвольная плоть» (1885) он изобразил тогдашние нравы во всей красе и навлек на себя упреки в оскорблении общественной нравственности. Но эти обвинения были еще детский лепет. Потому что в более поздних романах, эссе и статьях он, идучи как бы по пути Киплинга, сделался глашатаем особой французской миссии – объединения Запада и Востока. Сверхчеловеки, культ силы, проповедь превосходства латинской расы – все это шибало в нос. Вот такая бывает элита. И вообще трансформаций и мутаций у этой категории хомо сапиенсов всегда в избытке, надо признать.
Здесь не обойтись без помощи культурологии и социологии. И как раз сегодня исполняется 65 лет одному из крупнейших наших ученых этого профиля Льву Гудкову. Вспоминаю один курьезный эпизод из собственного опыта.
В начале 1993 года Лев Гудков, сотрудник левадовского еще ВЦИОМа, принес в редакцию ежемесячного журнала, где я тогда работал, программную статью – предисловие к готовившемуся сборнику социологических текстов «Советский простой человек» (так называлась специальная исследовательская программа). Я предложил эту статью в ближайший номер, но ее передвинули. Потом еще раз и еще. Читали и не знали: как к данному тексту относиться? Советская журналистская школа не готовила элиту, настроенную на эту волну анализа и самоанализа. В общем, с двенадцатого раза (я заявлял статью Гудкова в каждый номер) публикация состоялась. А закулисная ее сторона показала: советский/постсоветский человек – субъект причудливый.
Одна из давних уже работ Льва Гудкова называется «Механика общественного распада». А главки там вот какие: «Разложение политики», «Возрождение цинизма»... Вот так. А мы говорим – элита. Растяжимость слов впечатляет. Других для данного случая, кажется, еще не введено в употребление.
