Петр Спивак
Марк Бернес – преждевременный шансонье по природе таланта.
История, как нам неустанно напоминают, не знает сослагательного наклонения. А уж экспериментальный метод в ее изучении невозможен никак. Между тем... Посмотришь на переклички биографий – и вот оно, накопление сценариев и вариантов.
Ровно 50 лет назад, 8 октября 1961 года, в Москве открылся Кремлевский Дворец съездов – модернистское, по тогдашним советским представлениям, здание, манифест официальной, но уже послесталинской архитектуры. Через несколько недель там на партийном съезде приняли программу построения коммунизма. Коммунизм канул, дворец перестал быть особо значимым сооружением.
А в близком соседстве стоит и, пусть тоже без прежней сакральности, продолжает работать очень специфический объект – мавзолей Ленина. Самое известное из произведений архитектора Алексея Щусева, родившегося 8 октября 1873 года (ум. 1949). Шутка ли сказать: автор Мавзолея! Но это лишь одна из ипостасей Щусева. Он был и авангардист-конструктивист (здание Наркомзема в Москве), и законодатель сталинского ампира (метро «Комсомольская-кольцевая»), и восприемник старорусского стиля церквей. По крайней мере отчасти все эти пути творческих исканий вели к усыпальнице вождя. На свой лад тоже сослагательность.
Могло ли быть иначе? Почему бы и нет? Тот же Щусев до мозга костей принадлежал русскому Серебряному веку. А там... ну вот хотя бы соседи по календарю, случайная выборка. 9 октября 1863 года родился пианист и дирижер Александр Зилоти (ум. 1945) – держатель, добавлю, своей частной антрепризы. В 1919 году он эмигрировал, жил в основном в США. «Сумбуром вместо музыки» его не попрекали. Менее академичное поприще выпало другому нашему эмигранту – звезде немого кино Ивану Мозжухину, появившемуся на свет 8 октября 1889 года (ум. 1939). Во время Гражданской войны в Крыму красные его с женой чуть не расстреляли – к счастью, один из комиссаров оказался поклонником Мозжухина. Потом были и Европа, и Америка. Экзотичного актера там не могли не заметить.
Серебряный век стал в России возможен как проявление буржуазности в глубоком смысле этого слова. Со всей системой актерских амплуа, стилей, жанров. Потом пришло следующее поколение, и оно вырастало уже в совершенно ином контексте. Артисты претерпевали и фильтрацию, и мутацию.
8 октября исполняется 100 лет со дня рождения певца и киноактера Марка Бернеса (ум. 1969). Классический, по-моему, пример того, как человек остался без возможности действительно адекватного самовыражения.
Что прежде всего вспоминается при его имени? Голос. Мягкий, невластный. А в каких фильмах играл, что там пел? «Темную ночь» в «Двух бойцах». Редкий случай лиризма, камерности – не чета, скажем, фильму с программным для советской эстетики названием «Большая жизнь», где тоже пел Бернес. Тут жизнь-то маленькая, и в этом вся соль. Потом у Бернеса были такие песни-вехи, как «Я люблю тебя, жизнь» и «Журавли». Опять-таки проблески поэзии.
Можно только гадать, кем бы стал Бернес на берегах Сены. Там была социокультурная ниша для шансонье, здесь ее не было – по крайней мере до появления авторской песни. Преждевременным шансонье был Марк Бернес. Без времени, без места.
