Имена и даты: краткие хронографические наблюдения. 5 сентября

Вехи истории – бедствия и потрясения. Великий лондонский пожар. Лудгейт и собор Павла. Картина неизвестного художника.
Коллекция Пола Меллона

Список бед и несчастий долог, хотя по-своему однообразен. Огонь, глад, мор... И террор, уместно будет добавить с учетом исторического опыта. Но все по порядку.

Шумел, горел пожар лондонский... – такой парафраз старой русской песни приходит сегодня на ум. 5 сентября года с апокалиптическим номером 1666 закончил свою четырехдневную разрушительную работу Великий лондонский пожар. Большинство жителей английской столицы остались без крова, а сколько погибло, никто толком не знает. Королевский Совет пришел к выводу, что пожар был вызван «рукой Божьей, сильным ветром и очень сухим временем года». О руке Божьей поневоле задумываешься с учетом того, что пожар способствовал избавлению от лондонской чумы (тоже Великой, по устоявшемуся названию), которая ему предшествовала. Веселая, в общем, жизнь. И вот что характерно. Англия тогда вела войну с Голландией, и многие подозревали в поджоге голландцев и союзных им французов.

А во Франции в это время уже был на троне проправивший 72 года король Людовик XIV, который родился 5 сентября 1638 года (ум. 1715). Монархию он довел до совершенства, и совершенство это оказалось для страны бедствием. Войны, пышность двора, соответственно – поборы, экономическое разорение. Кстати, опять-таки в день рождения короля, 5 сентября 1661 года, по его приказу суперинтендант финансов Николя Фуке был арестован д’Артаньяном. Тем самым (у Дюма об этом есть). Что ж, старая, как мир, история личной вражды, помноженной на махинации. Но сейчас речь о другом.

У всех на слуху приписываемое Людовику XIV изречение: «Государство – это я». Другое, менее известное, произнесено на смертном одре: «Я ухожу, но государство будет жить всегда». То есть государство выше, чем мы, смертные. Помимо хрестоматийного звания Король-солнце, у Людовика было другое, официально данное ему при рождении, – Богоданный. Церковь и ее деятелей король поставил на государственную службу. Как и искусство (он распределял, например, роли в придворном балете в соответствии с политическими расчетами).

Ничем хорошим все это, разумеется, кончиться не могло. Потрясения, социальные катастрофы – оборотная сторона и следствие стабильности, возведенной в перл создания. В годы революции, 5 сентября 1793 года, французский Конвент установил для ее защиты режим террора – якобинского. По совпадению, в России большевистский Совнарком издал декрет о красном терроре 5 сентября 1918-го...

И террор, и право монарха на власть нуждаются в обосновании. Легитимации, по-современному говоря. У большевиков была идея переделки мира по принципам равенства и справедливости, на коллективистских началах. А до большевиков?

5 сентября 1786 года родился граф Сергей Уваров (ум. 1855), министр народного просвещения Российской империи при Николае I, вошедший в историю своей идеологической доктриной – теорией официальной народности. Той самой, что заключена в приснопамятной формуле: Православие, Самодержавие, Народность. Триединство. Триада характерна: сразу видно, что Гегеля читали. Не хухры-мухры.

Уваров и в самом деле был плоть от плоти русского просвещенного общества. Состоял в том же «Арзамасе», где был Пушкин. И название министерской должности Уварова соответствовало его устремлениям. Отчего бы человеку из высшего общества не позаботиться о народном образовании? Вся соль не в этих интенциях, а в контексте, в реальном смысле понятий.

Что охранительность доктрины Уварова и всей николаевской политики была ответом на вызов Французской революции и вообще европейских событий, во-первых, и декабристского восстания, во-вторых, – очевидно. Но в России империя со времен Петра ориентировалась на Европу, должна была держаться «на уровне» и иметь благообразный фасад. И приходилось протискиваться между Сциллой и Харибдой. Чтобы быть не хуже Запада, но со своим лицом, на особый манер. С одной стороны, между дворянством и народом пропасть, социокультурный раскол. С другой стороны, просвещать народ надо так, чтобы он не становился дворянам сродни и не усваивал западные веяния. Уваров предложил, как этого достигнуть.

В те времена еще не было термина, имеющего хождение сегодня, – «национальная идея». Но, по существу, после Французской революции понятие это витало в европейском воздухе. Уваров это понял и выдвинул национальную идею. Что это означает? Что народ, нация, государство существуют не просто так, а во имя некоей цели, некоего высшего смысла. Само собою, они при этом становятся средством. Ну так это не по-государственному рассуждать о таких материях.

Немецкий писатель Кристоф Мартин Виланд, родившийся 5 сентября 1733 года (ум. 1813), заметил как-то: «Дети должны, пока они остаются детьми, быть руководимы родительской властью, но в то же время должны быть готовы к тому, чтобы не всегда оставаться детьми». Есть о чем задуматься. И о народе-ребенке, и о кантовском совершеннолетии. И о том, как от первого ко второму, по возможности без бедствий и кровопролитий, перейти.