Петр Спивак
Играя, шахматист думает. Таким был Михаил Ботвинник в матче с Тиграном Петросяном. 1963 год.
Фото ИТАР-ТАСС
Воздух нужен человеку, как... да как воздух, лучше сравнения не найти. Чтобы атмосфера была не ядовита и содержала кислород в определенной пропорции.
17 августа 1771 года британец Джозеф Пристли – священник, философ, химик – установил, что воздух в герметичном сосуде с горящей свечой теряет способность поддерживать горение, животные в нем задыхаются, но зеленые растения этот воздух восстанавливают. Пристли пришел к выводу, что растения выделяют кислород. Потом другие ученые обнаружили необходимость света для этого процесса, который они назвали фотосинтезом. Фотосинтез можно рассматривать как метафору созидательной деятельности человека – негэнтропийной, сопротивляющейся порче той среды, в которой мы обитаем, и поддерживающей в ней благоприятные условия.
Места, где человеку хорошо, на планете можно найти лишь местами, извините за каламбур. Их надо не только знать, но и создавать, оборудовать. Как Музей изобразительных искусств в Москве, здание которого начали строить на Волхонке 17 августа 1898 года.
Но вернемся к опытам по химии и биологии. Здесь, как и во всякой науке, есть проблема методологической аккуратности, чистоты эксперимента и корректности теоретического рассуждения. Исследователей подстерегают ловушки, и жертвами их могут стать люди добросовестные. Таким был родившийся 17 августа 1880 года Пауль Каммерер, австрийский биолог. Он уверовал в идею наследования приобретенных признаков, выдвинутую в свое время Ламарком, и, чтобы доказать ее справедливость, ставил опыты на земноводных – помещал их в такие условия среды, в которых они в природе не живут.
Если сформулировать коротко, то Каммерер принял желаемое за действительное. Ученые-оппоненты это поняли и выступили с возражениями. Прозвучало грозное слово «фальсификация». И в 1926 году Каммерер покончил с собой.
Казус осложнялся именно тем, что это был человек честный и благородный, да к тому же пацифист, атеист и антирасист (что само по себе навлекало на него нападки). В общем, не чета нашим лысенковцам. Но – вот парадокс - незадолго до конца Каммерер собирался уехать в СССР, чтобы работать в Коммунистической академии, коей он завещал свою библиотеку. Нет уж, лучше бы Каммерер стал музыкантом – он изучал одновременно контрапункт и зоологию. Но не судьба. Или, наоборот, судьба.
Кстати, об СССР. 17 августа 1933 года стартовало изделие 09 – первая советская ракета на жидком топливе, прообраз будущих космических. Разработали ее в ГИРД, то бишь Группе изучения реактивного движения, или, в неформальной расшифровке, Группе инженеров, работающих даром. Работали действительно из чистого интереса, абсолютно бесплатно. Те, кто уцелел в 1937-м, ковали потом ракетно-ядерный щит, он же меч. И сам черт не разберет, то ли достигнутое равновесие страха спасло человечество от гибели, то ли позволило тоталитарной советской сверхдержаве кроить мир и давить на всех в сознании своей неуязвимости.
Люди умственного труда, занимающиеся столь весомыми и чувствительными для государства материями, – это, конечно, особый случай. Иное дело сфера чистого престижа, утонченная спортивная игра. Не такой спорт, как у приснопамятного «мыслителя нижних конечностей» из образцовского кукольного спектакля, и, в отличие от большинства видов спорта, далекий от военно-патриотического воспитания. Шахматы – пристанище и символ интеллекта.
Сегодня исполняется 100 лет со дня рождения Михаила Ботвинника (ум. 1995), шестого чемпиона мира по шахматам. И, между прочим, сочетавшего шахматы с другой профессией дольше, чем кому-либо удавалось.
Чемпионом страны Ботвинник стал двадцати лет от роду. Официальные спортивные круги и стоявшие за ними круги партийные ставили на него как на будущего чемпиона мира. В 1939 году он вызвал на матч эмигранта Александра Алехина, которому принадлежал тогда этот титул. Не вышло – началась мировая война. Но вот что характерно: с такой инициативой Ботвинник выступил с санкции руководства страны.
И еще по крайней мере один раз ему потребовалась санкция сверху, теперь уже на шахматы как таковые. На фронт в 1941-м его не взяли по зрению. Ботвинник работал инженером-электротехником в Перми, на шахматы времени не было. Написал письмо наркому иностранных дел Молотову, получил два дня в неделю для главного дела своей жизни.
В 1948 году Ботвинник стал первым советским чемпионом мира по шахматам, потом еще два раза надевал эту корону. Создал шахматную школу, и среди его учеников – многие, вплоть до Карпова и Каспарова. И успешно работал в электротехнике и кибернетике.
Осознавал ли Ботвинник двусмысленность своего положения, положения шахмат, повязанных служением государству? Трудно сказать. Но вот бесспорный факт: в отличие от многих других, ни разу, ни единым словом Ботвинник не осудил шахматистов, покинувших СССР (Корчного и иных). Хотя человек был, говорят, неуживчивый.
Просто гигиена.
