Имена и даты: краткие хронографические наблюдения. 7 июня

Роль денди начала XIX века исполнил Джон Берримор, который сам был денди в веке XX.
Кадр из фильма «Красавчик Браммел». 1923

Зримая, чудом поэзии сотканная картинка. Стихи Булата Окуджавы так и называются – «Батальное полотно».

«Сумерки. Природа. Флейты голос нервный. Позднее катанье./ На передней лошади едет император в голубом кафтане./ Белая кобыла с карими глазами, с челкой вороною./ Красная попона. Крылья за спиною, как перед войною.// Вслед за императором едут генералы, генералы свиты,/ славою увиты, шрамами покрыты, только не убиты./ Следом – дуэлянты, флигель-адъютанты. Блещут эполеты./ Все они красавцы, все они таланты, все они поэты...»

Расписные цвета, тщательность декора. Дизайн.

Когда 7 июня 1520 года в долине близ Кале король Англии Генрих VIII и король Франции Франциск I встретились для переговоров о заключении союза, палаточные городки сторон соперничали в роскоши, их обитатели – в пышности одеяний, а пиры заслуживали отдельной песни. В итоге место действия вошло в историю как «Поле золотой парчи», французская казна ушла в дефицит лет на десять. Но дипломатических успехов никем достигнуто не было. За исключением того, что Генрих Английский, перед встречей терзавшийся сомнениями: то ли побриться, то ли нет, – своей роскошной каштановой бородою произвел сильное впечатление во Франции.

В этот же календарный день 1654 года короновался французский монарх Людовик XIV, «король-солнце». С ним, как известно, по придворным праздникам и по богатству костюмов, которые там носили, вряд ли кто мог сравниться. А 7 июня 1753 года английский король Георг II заверил своей подписью акт парламента о приобретении в государственную собственность коллекции диковинок и антиквариата, которую собрал известный врач и натуралист сэр Хэнс Слоун. Эта коллекция легла в основу Британского музея.

Прошло лет 50, и в Англии сформировался особый социокультурный тип – денди. То есть не просто франт или щеголь, но человек, свою внешность и эстетику быта знающий и целенаправленно культивирующий. И как раз сегодня день рождения самого заметного из денди – Джорджа Браммела (1778–1840), которого называли «премьер-министром элегантности». Классический мужской черный костюм с галстуком ввел в моду именно он, шейный платок – тоже. Все это составило настоящее культурное наследие, хотя судьба Браммела сложилась печально – он растратил отцовское наследство, умер нищим и больным. Но Байрон, сам денди из первого ряда, заметил однажды, что знает среди современников всего трех великих людей – Наполеона, Браммела и себя. И, как утверждают, позволил себе еще более радикальное суждение: лучше быть Браммелом, чем Наполеоном. Если задуматься о том, что один проливал кровь, а другой нет, то с этим не поспоришь.

По совпадению, тоже 7 июня, но 1868 года на Альбионе родился еще один мастер дизайна – Чарльз Ренни Макинтош (ум. 1928), шотландский архитектор и художник. В Глазго он построил несколько зданий – шедевров стиля модерн. По всему миру можно найти «стулья Макинтош» и другие изделия декоративного искусства. И, конечно, водонепроницаемые плащи, носящие имя своего создателя.

Но вернемся к Браммелу, дабы сделать один существенный акцент. Дело в том, что его дендизм был эстетическим выражением аристократизма, вызовом и оппозицией среднему уровню и доминирующему большинству. И эта конфликтность, эта внутренняя драматургия – благодатный материал для искусства. Не случайно о Браммеле писали биографии и пьесы, ставили спектакли, есть оперетта и, конечно, кино- и телефильмы. Причем в немой ленте 1923 года главную роль исполнил Джон Берримор, прославившийся в шекспировских ролях на американской сцене.

Оппозиционность между тем – это такая материя, которая по природе своей нуждается в выходе за свои рамки, в расширении на другие сферы действительности. Начав с «чистой» эстетики, внутренняя логика, если ей следовать, приведет денди к противостоянию политической среде. И более того – к драматическому выделению из культурно-исторического контекста.

Родившемуся 7 июня 1794 года нашему соотечественнику Петру Чаадаеву (ум. 1856) вряд ли подойдет это определение – денди. Оно охватывает лишь одну из сторон его личности. Все-таки это крупный писатель и философ. Человек мыслящий. Внешний облик, индивидуальный стиль для него не были главным предметом обдумывания. Но они были заметны современникам. По его виду было понятно, какого масштаба это человек и в каких напряженных отношениях он состоит со всем, что его окружает.

«Печальная и самобытная фигура Чаадаева резко отделяется каким-то грустным упреком на линючем и тяжелом фоне московской знати, – писал Герцен. – Я любил смотреть на него средь этой мишурной знати, ветреных сенаторов, седых повес и почетного ничтожества... Лета не исказили стройного стана его, он одевался очень тщательно... Десять лет стоял он сложа руки где-нибудь у колонны, у дерева на бульваре, в залах и театрах, в клубе и – воплощенным veto, живой протестацией смотрел на вихрь лиц, бессмысленно вертевшихся около него...»

Почти по Некрасову: «Ты стоял перед отчизною,/ Честен мыслью, сердцем чист,/ Воплощенной укоризною,/ Либерал-идеалист». Что тут скажешь? Что добавишь к словам Пушкина, сказавшего о Чаадаеве: «Он в Риме был бы Брут, в Афинах Периклес,/ А здесь он – офицер гусарской». (Отсюда прямой мостик к стихотворению Окуджавы, процитированному в начале этих заметок.) И из этой невостребованности, бездомности в своей стране – печальная статика внешнего облика. То, о чем написал Мандельштам: «Все те свойства, которых была лишена русская жизнь, о которых она даже не подозревала, как нарочно соединялись в личности Чаадаева: огромная внутренняя дисциплина, высокий интеллектуализм, нравственная архитектоника и холод маски, медали, которым окружает себя человек, сознавая, что в веках он – только форма, и заранее подготовляя слепок для своего бессмертия».

Вот она, суть эстетической оппозиции Чаадаева, его спора с русской историей и культурой. В Европе среда более пригодна для жизни. Чаадаев, по слову Мандельштама, идейно побывал на Западе и нашел дорогу обратно...