Имена и даты: краткие хронографические наблюдения. 6 июня

Исайя Берлин прожил долгую жизнь в XX веке и не понаслышке знал его цену.
Фото Reuters

Мир тесен. В пространстве, во времени, во всех возможных иных – воображаемых – измерениях. Протянешь руку – и вот они, самые неожиданные соседи.

Ровно 350 лет прошло с того дня 6 июня 1761 года, когда Михаил Ломоносов, наблюдая прохождение Венеры по диску Солнца, обнаружил, что у нее есть атмосфера. Потом выяснилось, что это немыслимо горячая и плотная газовая оболочка. Но полеты космических аппаратов к Венере – привычное дело. Ближайшая к нам планета, как-никак.

А за два с лишним века до ломоносовского открытия, 6 июня 1436 года, появился на свет немецкий ученый Йоганн Мюллер, известный под именем Региомонтан (ум. 1476). Занимался он математикой, астрономией и одновременно с ней, как это тогда было принято, астрологией. Псевдоним же – калька, перевод на латынь названия его родного города Кёнигсберга, что в Баварии (не путать с восточнопрусским). Потомкам Региомонтан оставил таблицы координат небесных тел под красивым заглавием «Эфемериды» и готовил календарную реформу. Самый обширный вклад в науку – тригонометрия как самостоятельная математическая дисциплина; до Региомонтана ее не было. В Нюрнберге он устроил прямо в своем доме научную типографию и одну из первых обсерваторий. Потом этот дом приобрел художник Альбрехт Дюрер, и сейчас там дом-музей последнего. Совпадения, встречи...

От места жительства одного художника перейдем к дате рождения другого. 6 июня 1599 года родился испанский живописец Диего Родригес де Сильва-и-Веласкес (ум. 1660), который, кажется, не нуждается в особых рекомендациях. Все на свете кто-то должен сделать и утвердить в правах первым. Психологический портрет с проникновением в существо личности, восприятие повседневного как прекрасного... Фактически – слом канонов парадного портрета, решимость не затушевывать неблагообразную внешность. Надо отдать должное портретируемым высоким особам (они же заказчики): их это не смущало, им нравилось. Хотя от их похвал нередко делается неуютно. Король Филипп IV, увидев свой портрет, назначил Веласкеса придворным художником и, как некогда Александр Македонский Апеллесу, заявил: «Никто, кроме тебя, писать меня больше не будет». Монополия, порожденная тиранством и сходная с ним.

Младший современник Веласкеса – французский драматург Пьер Корнель, родившийся 6 июня 1606 года (ум. 1684). Прославился он прежде всего классицистской пьесой «Сид», из великосветско-придворной жизни, как сказали бы в позднейшие времена. Но слава у потомков – одно, а среди соседей – другое. Неординарный случай: пьеса вызвала бурную дискуссию, так называемый «спор о «Сиде». Оказалось, что Корнель недостаточно четко следовал принципу трех единств – времени, места и действия. Но угрожающе звучали не столько эти укоры, сколько стоявшее за ними политическое обвинение. «Музыка в Китае – государственное дело», как определил потом персонаж Толстого.

Нет, никуда не деться от вечной темы свободы. И от неизбежной ее конкретизации, от уточнения – о какой свободе речь? Поможет здесь человек уже из XX столетия, английский философ и историк Исайя Берлин (ум. 1997). И здесь существенны будут некоторые биографические подробности. Он родился 6 июня 1909 года в Риге, в тогдашней Российской империи, в семье еврея-лесоторговца. Затем рос в Петербурге, а дальше понятно: революция, эмиграция. В страну происхождения Берлин вернулся в 1945 году, вторым секретарем британского посольства. И, как полагали в советских компетентных органах, злоупотребил служебным положением – общался с Борисом Пастернаком, с Анной Ахматовой, которая посвятила ему ряд стихотворений и «Поэму без героя».

Большую часть жизни Исайя Берлин был не дипломатом, а оксфордским профессором. Но кто так или иначе соприкасается с Россией, тему свободы не минует никак. В 1958 году Берлин выступил с эссе «Две концепции свободы», вошедшим в гуманитарную классику. Там он ввел различение между двумя формами свободы: негативной и позитивной. Негативная – попросту говоря, свобода от чего-то, от внешних уз и запретов. Позитивная – свобода для чего-то, то есть право и способность действовать в соответствии со своими мыслями и чувствами. Как будто и то, и другое есть безусловное благо. Но только на первый взгляд.

Берлин показал, что позитивная свобода несет серьезную опасность – подчинение надличностным целям и ценностям. А вот негативная такого риска не содержит. И в этом, если вдуматься, нет ничего неожиданного. Свобода для чего-то – перестает быть самоценностью, становится средством. Берлин понимал, как это делается.