Петр Спивак
В глазах неуверенность и страх. От насилия до бессилия путь бывает недолог.
Кадр из фильма «Гибель богов»
Над привычными вещами обычно не задумываются. Привычка свыше нам дана, а что дано свыше, то вроде бы не подлежит обсуждению.
Между тем даже то, что для нас само собой разумеется, кто-то когда-то придумал. Скажем, тот порядок, согласно которому дети должны идти в школу и отсиживать там в классах положенные часы. А потом, вернувшись домой, учить уроки – от одного этого словосочетания скулы сводит.
Создал классно-урочную систему обучения чешский педагог (а по «основной профессии» – священник протестантской Чешскобратской церкви) Ян Амос Коменский, родившийся 28 марта 1592 года (ум. 1670). Он автор многих книг, от чисто прикладных (прежде всего учебников) до универсально-обобщающих, причем с далеко идущими претензиями, которые видны хотя бы по названиям: «Великая дидактика», «Единственно необходимое» и даже «Всеобщий совет об исправлении дел человеческих».
Нудным сухарем Коменский не был. Он пытался, например, использовать на занятиях игровое, театральное начало и составил сборник пьес «Школа-игра». Но субъективные намерения – одно, а логика тенденции – другое. Начиналась индустриальная эпоха с массовым производством и, следовательно, массовыми армиями труда. Массовое образование было велением прогресса, но оно неотделимо от своей оборотной стороны – унификации, подавления личности. Сегодня, в информационном и постиндустриальном мире, это архаика, и от системы Коменского многие педагоги стремятся уйти. Но то, что школа соприродна насилию, было замечено и драматизировано писателями и философами задолго до новейших мыслителей, исследовавших многообразие властных отношений в обществе.
Разные бывают учебные заведения, в том числе такие, где намеченные Коменским линии и черты чуть усилены – и школа превращается в нечто гротескное. Для военных училищ и академий путь к этому очень короткий. Перуанский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе Марио Варгас Льоса, которому 28 марта исполняется 75 лет, вывел нравы военного училища, в котором учился, в своем первом романе «Город и псы» (1963), и скандал был грандиозный – нечасто во второй половине XX века художественное произведение удостаивалось сожжения на костре. А во всем творчестве Льосы сквозной темой стало насилие во множестве своих вариаций и превращений, с перекличками и взаимоотражениями (в том числе пародийными) между различными обиталищами этого всеобщего зла. В «Городе и псах» место действия – военное училище, в «Разговоре в «Соборе» – кабак, в «Зеленом доме» – бордель, в «Войне конца света» – в общине религиозно-коммунистического толка. Есть над чем подумать, всматриваясь в сходства и различия.
Проблематика насилия в искусстве последних десятилетий неисчерпаема и неизбывна, обстоятельства времени и места не давали и еще бог знает сколько времени не дадут о ней забыть. Но германский опыт здесь все же на особом счету. «Прусский учитель выиграл битву при Садовой», – сказал Бисмарк полтораста лет назад. Две мировые войны – плоды его, учительского, просвещения.
Так получилось, что мегасюжет о Германии и нацизме составил основу важнейших работ большого британского актера Дирка Богарда, родившегося 90 лет назад, 28 марта 1921 года (ум. 1999). В 1969 году он сыграл главную роль в фильме итальянского режиссера Лукино Висконти «Гибель богов», действие которого разворачивается в начальный период нацистской диктатуры – от поджога рейхстага до расправы над сделавшими свое дело штурмовиками («ночи длинных ножей»). Путь богардовского персонажа недолог и бесславен: он убивает старого барона, главу металлургического концерна, дабы свалить вину на бежавшего за границу родственника-либерала, а заканчивает принудительным самоубийством вместе с любовницей по указке баронского внука-эсэсовца. От насилия до бессилия один шаг.
Через пять лет после «Гибели богов» Дирк Богард сыграл в ленте Лилианы Кавани «Ночной портье». Портье в венском отеле – бывший палач из нацистского концлагеря, и спустя 12 лет после войны с ним встречается бывшая заключенная. Человеческие чувства как проклятие, доказательство невозможности нормы.
А если актер играет нормального, светлого, творческого человека? Но и в таком благоприятном случае нет отдохновения ни персонажу, ни исполнителю его роли, ни зрителю. Так обстоит дело еще с одним фильмом Лукино Висконти – «Смерть в Венеции» (1971) по новелле Томаса Манна. Композитор приезжает в Венецию в поисках красоты, а находит дорогу к смерти.
Томас Манн, напомню, был уроженцем северогерманского торгового города Любека. 28 марта 1942 года британская авиация начала двухдневную бомбардировку этого города, при которой, в частности, было разрушено фамильное гнездо Манна – дом его Будденброков. Писатель тогда отозвался на это событие горько и со вздохом смирения: это возмездие, сказал он, за те преступления, которые совершал третий рейх против мирных жителей Европы.
Насилие – проклятая цепь.
