Петр Спивак
Судовая радиоприемная станция А.С.Попова образца 1901 года для приема на ленту и на слух. Такими радиостанциями были оборудованы многие корабли Черноморского флота.
Фото Станислава Козловского
Человек живет в мире сигналов. Алгоритм всегда и везде один: получил информацию, обработал ее, по результатам обработки отреагировал. Сигналы бывают рядовые, рутинные, а бывают такие, что из ряда вон. Или до такой степени значимые, что становятся символами.
Без малого сто лет назад, во время Гражданской войны, многие наши соотечественники, проснувшись, первым делом заглядывали в окно: чей там флаг над городом? И это был Сигнал, исходя из которого надо было себя вести – покуда флаг не сменится. А если смотреть глазами власти, то для нее первая забота что в дни войны, что в дни мира одна: внятно просигналить подданным. Так, чтобы без разночтениев. Скажем, депутаты Законодательного корпуса Франции 24 марта 1804 года решили установить в своем зале заседаний беломраморный бюст Наполеона Бонапарта – на тот момент всего лишь первого консула, а не императора. Сигнал они уловили с опережением и выказали готовность делать так и впредь. Как издавна говорили радисты, передав очередное сообщение: «Перехожу на прием!»
Что касается радио, то начиналось все как чистый прогресс науки и техники. 24 марта 1896 года на заседании Русского физико-химического общества Александр Попов продемонстрировал передачу электромагнитных сигналов. Просто сигналов – не осмысленного сообщения. О том, чтобы использовать эту технологию в политике и пропаганде, тогда вряд ли кто-то думал. Но сигнал есть сигнал.
Это радиоволны. А свет, который в принципе отличается от них только количественно, длиной волны? Другие миры словно сигнализируют нам о себе, о своей природе. Наше дело – их сигналы понять, расшифровать. Родившийся 24 марта 1893 года немецкий астроном Вальтер Бааде (ум. 1960), наблюдая за галактиками, сумел «разложить» их на звезды и эти звезды классифицировать по возрасту, химическому составу и другим параметрам. На работах Бааде, на его интерпретациях полученных фотоснимков основываются современные представления об эволюции звезд, галактик, туманностей и прочих объектов.
Казалось бы, нет пределов познанию. Но с одним добавлением: в том числе в выявлении того, что если и познаваемо, то весьма условно. Есть такие области в мировом пространстве – черные дыры. Сила их притяжения столь велика, что они не отпускают от себя никакие объекты и сигналы, даже летящие со скоростью света. Увидеть или еще как-то обнаружить черную дыру принципиально невозможно, разве что по исчезновению тел, попавших в ее объятия, и иным косвенным признакам. 24 марта 2003 года Матт Джарвис из Оксфорда сообщил, что по спектру одного из квазаров ему удалось определить массу черной дыры в его центре. Оказалось – в три миллиарда раз больше, чем масса Солнца. И находится это безобразие в трех миллиардах световых лет от нас.
«Страшно жить на этом свете,/ В нем отсутствует уют...» Но вот еще что меня занимает. Черная дыра из астрофизики – это ведь, если вдуматься, метафорическое подобие тоталитарного человеческого бытия, той самой шаламовской «абсолютной отрицательности», которая, как мне уже приходилось писать, есть свойство не только колымских лагерей. Они – лишь идеальная очищенная модель. Извлечь из тоталитарного опыта «луч света», некое «положительное» начало невозможно: оно неотделимо от «отрицательного».
Сколько великих открытий сделали ученые, работавшие в СССР, какие светлые умы были собраны в системе советской науки! Многие чаяли перенести эту Телемскую обитель в новую реальность, но все тут же развалилось, рассыпалось в прах (как и прочие оазисы). Вот и приходится, со всем сегодняшним знанием, по-новому задумываться о людях, выстраивавших науку под государственным началом. 24 марта 1891 года, 120 лет назад, родился выдающийся физик Сергей Вавилов (ум. 1951), автор классических работ по люминесценции (свет, сигналы...), президент Академии наук в послевоенный период.
Биографический курьез: один источник сообщает, что Вавилов – сын «богатого фабриканта обуви, гласного Московской городской думы», другой прибегает к эвфемизму: «родился... в семье торгового служащего». Последнее – явно из анкеты сталинских времен. Так утюжили и слова, и социум. Людям приходилось встраиваться. А потом еще оказывалось, что если у тебя старший брат – генетик, то это означает, что он враг. Николай Вавилов умер в тюрьме, попытки Сергея его спасти были тщетны. Президент Академии – заложник. Он многим помогал, многое делал для науки. И по должности своей произносил речи, лежащие по ту сторону разума и совести, подписывал подобного же рода бумаги. Служил науке, стране, народу? Конечно. Но не отговорка ли это, не уход ли от проблемы? Из абсолютно отрицательного мира, как из черной дыры, не вырваться. И ответа на проклятые вопросы здесь нет.
С природы нет спроса за ее дела. С человека – есть. Спрос строгий и неизбежный.
