Имена и даты: краткие хронографические наблюдения. 31 января

Франц Шуберт изменил само представление о том, что есть классика. И потому сделался классиком он сам.
Портрет работы В.А.Ридера. 1825

Мгновение хочется остановить, когда оно прекрасно. Или, в общем случае, интересно, позволяет увидеть что-то существенное. Отложили один след времени, другой, энный – в итоге получается музей, коллекция. Смотреть на то, что там собрано, можно по-разному.

31 января 1864 года в Москве открылся зоопарк, официальное его наименование тогда было – «общедоступный зоологический сад». По назначению своему этот музей с живыми экспонатами был (и остается до сих пор) учреждением не столько научным, сколько просветительским и рекреационным. Предполагается, что мир животных – это интересно.

Ровно за полтора века до этого, 31 января 1714-го, Петр I основал в Петербурге другой музей – Кунсткамеру. Отличий от будущего зоопарка множество. И главное из них в том, что это была коллекция разного рода диковин и аномалий, и соответствующим образом ее воспринимали посетители: они приходили поглазеть на странности и курьезы. Работал контраст между привычной для этих людей культурной средой и экспозицией, заимствованной из совсем другого цивилизационного контекста. «Зело дивно!» – то и дело записывал Петр, осматривая аналогичные заведения в Европе. Он вел себя как варвар в точном терминологическом смысле этого слова, усваивая атрибуты более высокой цивилизации. А в результате происходил пересмотр русской культурной традиции, обновление национальной почвы.

Совсем другой случай мы видим в деятельности известного русского музейщика Алексея Бахрушина, родившегося 31 января 1865 года (ум. 1929). Бахрушин дышал уже совсем другим воздухом: купеческий сын, он был приучен родителями жить художественными интересами. И стал театралом (даже сам пробовал играть на сцене), в конце концов отошел от торговли и сосредоточился на театральном собирательстве. Частный литературно-театральный музей, им созданный, составил основу Театрального музея, который носит сейчас имя Бахрушина.

А вот пример из совсем иной области. 31 января 1990 года в Москве рядом с Пушкинской площадью (примем во внимание культурную ауру этого места) открылся ресторан-фастфуд компании McDonald’s, первый в СССР. В первые дни его работы люди стояли в очереди по несколько часов. Тот самый алгоритм, что у Петра I и его подданных, дивившихся на экспонаты Кунсткамеры. Если хотите, это была такая модернизация.

Отсюда естественно перейти к не менее значимому для нашего быта эпизоду. 31 января 1865 года Дмитрий Менделеев, тогда еще не автор периодической таблицы, защитил диссертацию о соединении спирта с водою. Соотношение 40:60, заложенное в рецептуру водки, вывел как оптимальное именно он. Но если и можно рассматривать сорокаградусную как одну из основ русской жизни, то говорить о благотворности такой традиции язык не поворачивается...

Это вообще очень важная проблема – гуманитарный аспект естественных наук и их технических приложений. 130 лет исполняется сегодня со дня рождения американского химика, лауреата Нобелевской премии Ирвинга Ленгмюра (1881–1957). Ему принадлежит заслуга усовершенствования электрической лампочки: он доказал, что ее вакуумная колба – не лучшее решение. Лампочка, заполненная азотом, проще, дешевле и ярче. И жить при ее свете уютнее, и удобнее читать. В итоге домашняя обстановка благоприятствует развитию личности. А есть и обратная связь. Любимая тема Ленгмюра-популяризатора звучала так: «Свобода, которая характерна для демократии и необходима для научных открытий».

В технике пересмотр традиций выглядит совершенно естественно, он не вызывает таких споров и такого сопротивления, как ревизия и обновление исторической традиции, культурной почвы. Но французский философ Клод Адриан Гельвеций, родившийся 31 января 1715 года (ум. 1771), заметил: «Море не выходит из предписанных границ. На это отваживается только человек». Вот она, разница между природой и социокультурной жизнью.

Есть очень глубокий смысл в том, что самое известное сочинение австрийского композитора Франца Петера Шуберта (1797–1828), уроженца этого дня, называется «Неоконченная симфония». Всего две части, хотя традиционно симфонии состояли из четырех. Существуют варианты окончания, написанные разными композиторами, но надобности в этом, признаться, нет никакой. Все уже сказано. Можно гадать, не сказалась ли здесь усталость симфонической формы, но в любом случае ясно, что канон может быть пересмотрен. Право Шуберта на это защищено его статусом классика. Но традиция жива только тогда, когда она непрерывно меняется, пересоздается. И классиком, в свою очередь, может быть назван только тот, кто пересматривает сложившиеся представления о правилах, стилях и формах. Песни, написанные Шубертом, поют до сих пор, они считаются жемчужиной вокальной музыки, но до Шуберта это был периферийный жанр.

Застывшее – в музей, под стекло. Омертвление – конец творчества.