Петр Спивак
Луи Пастер опроверг идею самозарождения жизни. А роль бродильного начала доказал на себе самом.
Фото Феликса Надара
Бывают такие дни: всего лишь конец года, а получается что-то вроде конца света. Обязательно под Новый год, когда все уже готовы расслабиться, происходят чрезвычайные события. За ними тянется долгий шлейф последствий. И к ним тоже нередко ведет длинная предыстория.
27 декабря 1979 года в Кабуле присланные из СССР силы специального назначения взяли штурмом дворец тогдашнего президента Афганистана Хафизуллы Амина – начинался ввод советского, по нелепо-ханжеской официальной терминологии, «ограниченного контингента». Амин, его сын и около 200 афганских охранников и военнослужащих были уничтожены. Разговоры о международной разрядке после этого вторжения стихли сами собой.
Операция в афганской столице произошла в день 50-летия речи Сталина, академически озаглавленной «К вопросам аграрной политики в СССР». Прямой связи тут, конечно, нет, но некоторые ассоциации между мирным сосуществованием и разрядкой, с одной стороны, и нэпом, окончание которого возвестил вождь, – с другой, – вполне возможны. Пафос сталинского выступления был незатейлив и укладывался в вечную формулу Щедрина – про крик орла-мецената: «Шабаш!» Сколько у этой чудо-птицы голов – значения не имеет.
Ну а потом в таких ситуациях начинает действовать закон бумеранга. Через множество промежуточных звеньев на страну, избравшую безумную политику внешнего и внутреннего насилия, обрушиваются дикие удары. Вроде взрывов этого календарного дня – рядом с выходом ВДНХ в 1994 году или у Дома правительства в Грозном в 2002-м. За рубежом из того же стилистического ряда – убийство премьер-министра Пакистана Беназир Бхутто 27 декабря 2007 года после ее выступления на митинге.
В природе, без участия политики и вообще людей, тоже то и дело что-то взрывается. Как, например, сверхновая звезда, взрыв которой был зафиксирован в 50 тысячах световых лет от нас 27 декабря 2004 года. На подобные и многие прочие громкие эффекты натасканы астрономы и – пока воображаемые – странники по иным мирам. Станислав Лем на заре своей славы опубликовал 27 декабря 1953 года первый рассказ из цикла «Звездные дневники Ийона Тихого», основанного на похождениях и более экстравагантных перемещениях комического дуэта – астронавта, который эти самые дневники ведет, и ученого-космозоолога профессора Тарантоги, напоминающего Паганеля. Путешествуют герои Лема во времени и пространстве сразу. Тарантога еще и изобретатель, придумавший и машину времени, и вещество для выкрашивания темноты в разные цвета, и много чего еще. А в одном из рассказов Лема пародируется креационизм, то есть теория буквального создания жизни Богом. Если совместить эту теорию с метафорически близким нашим реалиям Большим взрывом, интересный эффект получится.
Была когда-то идея, вопреки буквальной логике перекликающаяся с креационизмом, – самозарождение жизни. В это верили вполне серьезные ученые. 27 декабря 1822 года родился человек, доказавший ошибочность подобных представлений, – французский химик и микробиолог Луи Пастер (ум. 1895). Имя его известно, наверное, каждому – хотя бы потому, что технология теплового обеззараживания пищевых продуктов, которую он разработал, названа в его честь пастеризацией. Ему же человечество обязано вакцинами и методом вакцинации, то есть прививки ослабленных болезнетворных микроорганизмов. А началом пути к этим открытиям и изобретениям стали исследования Пастера о процессах брожения, на которых основаны и виноделие, и изготовление молочнокислых продуктов.
Слово найдено: брожение. Здесь широкое поле ассоциаций и интеллектуальных подсказок. Чтобы развились существенные процессы в обществе и в культуре, необходимо нечто, действующее подобно бродильному началу. Творческие люди, например. Их может быть совсем немного. Пастер сказал на близкую тему так: «Наука должна быть самым возвышенным воплощением отечества, ибо из всех народов первым будет всегда тот, который опередит другие в области мысли и умственной деятельности». Хотя ученый-патриот никак не выказывал превосходство над своими немецкими конкурентами, когда, получив немецкую книгу, «брал ее двумя пальцами и отбрасывал с чувством великого отвращения» (свидетельство Ильи Мечникова).
До каких бед может довести патриотизм, стало ясно в XX веке. Социальная среда, в коей развились бациллы опаснейших заболеваний, была на первый взгляд вполне передовая, рожденная прогрессом. Но как не расслышать иронию в названии фильма Луиса Бунюэля «Скромное обаяние буржуазии», действие которого происходит, что называется, в высшем обществе. Одного из персонажей – министра – там сыграл французский актер Мишель Пикколи, которому сегодня исполняется 85 лет. Не самая заметная у него роль в этой картине. Но эффект усиления присущ каждой работе режиссера-классика. Артист, коему под силу любое амплуа, своим обаянием лишь подчеркивает сквозную идею Бунюэля, тревожное переживание близящейся беды. Живой, достоверный Пикколи по закону контрапункта работает на атмосферу сюрреалистических сновидений.
Философский вопрос: сколько раз человек может оказаться в конце своего привычного мира? А может быть, это состояние вещей, независимо от эсхатологических дат, и он выдерживает? 27 декабря 1929 года родился замечательный русский поэт Леонид Григорьян, покинувший мир в уходящем году. Две немецкие оккупации в его родном Ростове, переходившем из рук в руки. Опала, уничтоженная книга стихов. Дружба с большим писателем Виталием Семиным. Дневники и переписка, ждущие своего часа. Переводы Камю и Сартра, мост Париж–Ростов. Бродильный человек.
