Имена и даты: краткие хронографические наблюдения. 20 декабря

На воплощение зла эти грабители не тянут. Все смягчено.
Кадр из фильма «Буч Кэссиди и Санденс Кид»

В чем там у нас сила? Говорят, в правде? Или, наоборот, правда в силе? Может быть, и разницы тут нет? В таких формулах легко обнаруживаются синономические отношения. Например, в том случае, когда правда подразумевается та, которая скорее не истина, а справедливость.

Сегодня годовщина создания ВЧК, Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Она была учреждена 20 декабря 1917 года (причем насчитывал тогда ее аппарат всего 40 человек). И поныне в этот день календаря отмечается День работника органов безопасности РФ, а также близкие по смыслу профессиональные праздники в целом ряде постсоветских государств. Ну и на закуску, по совпадению, – Международный день солидарности людей, не так давно объявленный ООН в связи с Десятилетием по борьбе за ликвидацию нищеты. Что ж, коммунисты тоже боролись с нищетой и выступали за солидарность трудящихся.

Магия календаря, метастазы от зловещей даты... 20 декабря 1934 года в СССР образовалась Мордовская АССР, прославленный лагерный край. Потьма – это ведь там. А ровно через четыре года Совнарком ввел трудовые книжки, отмененные было во времена нэпа. Точности ради оговорюсь, что мы в данном случае не совсем уникальны. В нацистской Германии тоже были трудовые книжки. И в послевоенной ГДР на какой-то период не побрезговали это продолжать.

И два дня рождения, приходящиеся на 20 декабря, символично совпали. Русская поэтесса Елизавета Кузьмина-Караваева (1891–1945), впоследствии монахиня мать Мария, сначала эмигрировала из России, спасаясь и от большевиков с чекистами, и от белых, которые ее тоже чуть не расстреляли, а в оккупированной нацистами Франции участвовала в Сопротивлении, была брошена в Равенсбрюк и там погибла. По одной из версий, пошла в газовую камеру, назвавшись одной из обреченных узниц. Удалось выжить советской журналистке Евгении Гинзбург (1904–1977), автору знаменитых лагерных мемуаров «Крутой маршрут» и матери писателя Василия Аксенова. До времени свободы не дожила, да и до вынужденной эмиграции сына.

И когда после примеров такого государственного насилия обращаешься к преступности, более скромной по масштабам, укладывающейся в рамки старорежимных банд и шаек, поневоле придерживаешь суровость адресованных ей оценок. И в жанре вестерна – как литературного, так и экранного – снисходительное отношение к персонажам вестернов само, в свою очередь, встречаешь с долей снисходительности. У родившегося 20 декабря 1921 года американского кинорежиссера Джорджа Роя Хилла (ум. 2002) триумфальный успех начался с фильма «Буч Кэссиди и Санденс Кид» (1969), где главные роли исполнили Пол Ньюман и Роберт Редфорд. Потом они сыграли в еще одной картине Хилла – «Афера» (1973). Что делает эта неразлучная пара там и там? Грабит. Не тянут, что и говорить, на добродетель. Но зло их – какое-то неглубоко сидящее в характерах. Незлокачественное, извините за оксюморон. В них есть личное обаяние, они вызывают улыбку. Талант актеров обращен здесь не на то, чтобы вывести монстров зла, – в этом нет надобности.

При желании можно, конечно, рассматривать героев Хилла как романтиков социального толка, протестующих против закосневшего буржуазного мира, а самого режиссера – как трибуна таких людей. Не вижу в этом особого смысла. Если и есть в протесте хилловских гангстеров социальный оттенок, то он, может быть, в смягчении тех властных мотивов, на которых основывается всякий коллективный криминал. Справедливость – это ведь понятие суровое, с ощутимой примесью льда.

Одна из наиболее известных картин Хилла – «Бойня номер пять» (1972), экранизация романа Курта Воннегута. Там главный герой не бандит, но просто экзотический человек, попросту тронувшийся разумом. Ну и в разные годы жизни у него разные ипостаси и амплуа, причем в настоящем времени и, так сказать, настоящем пространстве он старый чудак, а пути и маршруты его – то на войну, в плен к немцам, прямиком под дрезденскую бомбежку (воннегутовская автобиографическая линия), то на другую планету, чьи жители следят за ним из четвертого измерения. И здесь в отличие от мягкого насилия гангстерских картин все поляризовано. Есть насилие, и есть бессилие. Точка. Никаких полутонов.

Можно предположить, что на планете Тральфамадор землянин Билл со значащей фамилией Пилигрим был интересен как представитель мира с другими пространственными характеристиками. Вроде как в романе-памфлете «Флатландия» Эдвина Эбботта Эбботта (1838–1926), у коего тоже сегодня день рождения. Там, попросту говоря, плоская страна. Мы читаем, отстраняемся и улыбаемся. Тамошнему миру и себе самим.