Имена и даты: краткие хронографические наблюдения. 7 декабря

Теодору Шванну удалось выстроить целостную концепцию природы живого: объединяющим первоэлементом является клетка.

Мир, в котором мы живем, – совокупность множества миров, больших и малых. Это вроде бы очевидно всем и каждому. А вот о том, какая в итоге получается картина, единого понимания нет. То ли взаимопроникновение, одновременное существование в разных измерениях, то ли что-то вроде матрешек – короче, выбираем по своему вкусу и пониманию.

Сегодня круглая дата, имеющая к этим научным и философским материям прямое отношение: 200 лет назад, 7 декабря 1810 года, родился немецкий физиолог Теодор Шванн (ум. 1882), автор клеточной теории строения живых организмов. Главное положение этой теории – общность всех организмов: и у растений, и у животных, и у одноклеточных, то бишь бактерий, клетки в принципе аналогичны (разве что вирусы стоят особняком). Шванновское открытие стало доказательством внутреннего единства живой природы. А поскольку современному человеку вполне доступно видеть клетки, составляющие для любого организма своего рода кирпичики (есть даже и внешнее сходство), то сама собою сложилась и устоялась иерархическая схема. Малое на службе большого.

Позже, развивая учение Шванна, биолог Рудольф Вирхов показал, что новые клетки возникают в результате деления уже существующих: «omnis cellula ex cellula», то есть «каждая клетка из клетки». И в итоге родилась на свет социокультурная и социально-политическая метафорика – так называемая теория клеточного государства. Подобием организма, согласно данной теории, является государство, а граждане государства – это примерно как клетки. И такая метафора оказалась грозной опасностью.

Тут, между прочим, какая ассоциация неизбежна? Почти фольклорная: мир в клеточку. «Сижу за решеткой в темнице сырой...» И образы эти куда старше научных теорий. В Древнем Риме знаменитый оратор и политик Марк Туллий Цицерон был убит 7 декабря 43 года до н.э. при попытке к бегству (еще одна сакраментальная формулировка). А он много рассуждал как раз на темы частного и общего. «Народ – это особая общность людей», – говорил Цицерон. И еще: «Благо народа – высший закон». Высокие вроде бы побуждения, а эпохой тоталитаризма еще как веет, на сегодняшний слух.

Что ж, все закономерно. Если личностное бытие подчинено высшим, надличностным ценностям и целям, то оно неминуемо превращается по отношению к ним в средство. Ловушка историософии. А вот родившийся 7 декабря 1872 года нидерландский философ и культуролог Йохан Хёйзинга исходил из того, что цели история не имеет. Свои представления о смысле существования вырабатывает личность, а народ не должен возводить их в объединяющую идею – классовую, национальную или какую-либо еще. Мудрость, приверженность которой автор «Осени Средневековья» и «Человека играющего» оплатил смертью в 1945 году в нацистском концлагере.

Мы приходим к выводу, что не нужно рассматривать Вселенную как иерархию. Метафоры метафорами, но малое ничуть не менее важно, чем большое. 7 декабря 1905 года родился американский и нидерландский астроном и астрофизик Джерард Петер Койпер (ум. 1973), чье имя носит пояс астероидов на периферии Солнечной системы, за орбитой Нептуна. Одним из важнейших предметов его исследований были звезды, имеющие свои планетные системы. И, конечно, Койперу и в голову не приходило наделять звезды и планеты каким-то ценностным содержанием или ставить одно выше другого. Научный метод таких подходов не предполагает. Но в мире современного знания встречаются парадоксальные примеры, когда метод превращается в мировоззрение. Как будто одна и та же мерка, одни и те же критерии годятся и для мертвой природы, и для живой, и для социума, и для культуры.

Одно из самых громких имен в современных (или постсовременных) академических и вообще интеллектуальных кругах – Аврам Ноам Хомский, родившийся 7 декабря 1928 года. Аттестуют его обычно двояко: лингвист и публицист. Американскую науку Хомский прославил своими работами о так называемой порождающей грамматике и синтаксических структурах, то есть в переводе на более или менее повседневный язык – о врожденных и неизменных грамматических принципах, которые лежат в основе всех языков на свете.

Наука есть наука. Но переведем дух. И задумаемся: а не просматривается ли здесь некая аналогия с внутренним единством органического мира, подмеченным создателями клеточной теории? Пожалуй, да. И можно предположить, что перенос этих представлений на социальную или культурную сферу приведет к ровно таким же специфическим взглядам, какими чреваты метафоры «общество как природа», «государство как организм» и т.д., и т.п.

Чем, собственно, и занимается Хомский, борясь с глобализмом, корпорациями, неолиберальной идеологией и далее по списку. В политическом спектре Хомский где-то на крайне левом фланге. Вот только следовать его методе и выискивать, где у него левизна и правизна в лингвистических построениях, я не буду. Чур меня, чур...