Петр Спивак
«Цыганские нравы» – выражение не менее вольное, чем сами эти нравы. Но художников цыгане всегда влекли.
Кадр из фильма «Кармен» (режиссер Висенте Аранда, 2003)
Поборники строгих и суровых нравов – весьма конфликтогенная человеческая порода. Подозрение у них вызывало и вызывает все что угодно, и не в последнюю очередь предосудительным считалось ростовщичество. Но вот сегодня годовщина одной из его разновидностей. 28 сентября 1618 года в Брюсселе открылся первый в мире ломбард, то есть заведение, предоставляющее частным лицам краткосрочные кредиты под залог имущества. И тычущий перст моралиста в данном случае маловероятен. У меня, например, ассоциации почему-то в основном литературно-иронические. «Весна, весна! Пою, как бард./ Несите зимний хлам в ломбард» (Саша Черный). «И надпись на твоих ломбардах:/ «Здесь будет город заложён» (Владлен Бахнов, из пародирующей Александра Кушнера оды Петербургу)┘
Здесь в числе прочего вот что важно: данная форма ссуды многих просто-таки спасала от голода – в этом нет преувеличения. А кого-то удерживала от того, чтобы добывать себе пропитание криминальными методами.
Но есть и другие явления, куда менее благоприятные для нас, грешных, и привычно ассоциируемые с уличными нравами. Родившийся 28 сентября 1571 года итальянский художник Микеланджело да Караваджо (ум. 1610) с юных лет сочетал живопись, где он стал одним из крупнейших мастеров стиля барокко, с азартными играми, долгами, стычками и другими приметами, которые свойственны скорее улице, чем богеме. За ним тянулась мрачная репутация: он был драчуном, а одного знакомого даже убил – в ссоре во время игры в мяч. Имя Караваджо фигурировало в протоколах римской полиции, ему пришлось бежать. И когда его кандидатура была рекомендована в Академию Святого Луки, последовал отказ – президент академии считал, что художественный эффект, которого добивается Караваджо в своих картинах, есть следствие дурных страстей, им владеющих. Так ли это было? А может быть, наоборот, темные наклонности художника имеют эстетические корни? Разобраться в этом теперь уже вряд ли удастся. Во всяком случае, люди из толпы, его герои, окружали Караваджо и в быту. И эстетический вызов в этом, несомненно, был.
Один из самых известных сюжетов о Караваджо – история, связанная с его картиной «Гадалка». Привел с улицы цыганку и говорил потом, что натура – единственная наставница, в которой он нуждается, а традиции великих мастеров ему ни к чему. Однако не формировалась ли при этом новая традиция, связанная с образом цыганки в искусстве?
Сегодня как раз день рождения Проспера Мериме (1803–1870), знаменитого французского писателя, которому больше всего славы принесла именно героиня-цыганка, Кармен из одноименной новеллы и, само собою, оперы Жоржа Бизе. Это вообще было в характере Мериме, в основе его художественной натуры – уходить от парижской повседневности в провинции, на окраину цивилизации, к экзотике Корсики и цыганского табора. (И интерес к экзотической России, к Пушкину, – из той же оперы; не без забавности получился каламбур.) Романтический протест, конечно. Но уж в описании цыганских или корсиканских нравов – достоверность, даже дотошность. Нравы эти весьма вольные, ничего не скажешь, и их – также весьма вольно – именуют цыганскими. Болезненная тема, ассоциирующаяся с нынешней французской злобой дня – высылками цыган и пока еще полусонным бурлением этнокультурного вулкана, который нельзя будить – таков категорический императив истории.
Как здесь не вспомнить про кинозвезду из кинозвезд – Брижитт Бардо, родившуюся 28 сентября 1934 года! В кино она давно уже не снимается, теперь ее имидж несколько иной: она защитница прав животных, борец с производителями и потребителями мехов (о том, что вегетарианка, и говорить нечего) и – с проникновением мусульман и ислама в Европу. И вот тут что-то концы с концами не сходятся. В случае с животными актриса ратует за права слабых, права меньшинств. В случае с мусульманами переходит на язык европейских ультраправых, этого дискурса принципиально не приемлющих (кстати, муж Бардо – активист «Национального фронта» Ле Пена, хотя сама она от расизма и от какой бы то ни было партийности открещивается).
И это еще не все. В те далекие уже годы, когда Брижитт Бардо шла, что называется, в гору, зарабатывая себе долгую славу, – тогда она была символом молодежного бунтарства, сексуальной революции и прочих вещей, веселых и вольных. А теперь – вы только послушайте ее речи о современной культуре. О том, как опротивело утонченной звезде искусство, «ставшее дерьмом и в прямом, и в переносном смысле». О «нелегалах и оборванцах», которые «оскверняют наши церкви и врываются в них, чтобы превратить их в человеческие свинарники». И так далее. Есть во всем этом неисследимый и неизлечимый призвук – да что там, грохот – внутренней вульгарности.
Вот вам разница между искусством и прущим напролом массовым сознанием.
Критерий различения вольных нравов в хорошем смысле и вольных нравов в смысле плохом, между тем, существует. «Свобода от силы и лжи» – лучше Чехова не скажешь. Цыганка Кармен под этот критерий подходит. А общественная деятельница Брижитт Бардо с ее агрессивным пафосом – как и стоящие по другую сторону баррикад борцы с европейской цивилизацией – не подходят никак.
Кстати, о современном искусстве. 28 сентября 1991 года в Москве на Тушинском аэродроме прошел концерт Monsters of Rock с участием самых известных музыкантов. Похоже, что там уже многое было видно (и слышно). Месяц с небольшим после августовского торжества свободы. Свободный вход. И – свободная выпивка, из-за чего родился фразеологизм «тушинское попоище». Любители рок-музыки – и фанаты, а фанатство одного корня с фанатизмом. И милицейское избиение этих фанатов. В общем, как в капле воды советско-постсоветский социум и то, что ему предстояло.
И еще две даты. 90 лет назад, 28 сентября 1920 года, в Армению вторглись войска кемалистской Турции. Большевики Армении попросили у РСФСР помощи. И получили ее – через два месяца в Армению вступила Красная армия, которая устранила правившую там власть и установила большевистскую. Великодержавники Турции закономерно рассматривались Советской Россией как союзники, и их услугой Москва не могла не воспользоваться. А 28 сентября 1939 года Молотов и Риббентроп подписали свой второй пакт, менее известный, чем первый, от 23 августа. Теперь это был договор о дружбе и границе. За счет Польши и Литвы. Совсем другое качество зла даже по сравнению с хулиганом Караваджо. И вообще не чета вольности нравов в бытовых человеческих отношениях.
