Петр Спивак
Это не сегодняшний террорист. Но ученый из далекого прошлого стал провозвестником будущего.
Кадр из кинофильма «Человек-невидимка». 1933
Наше настоящее убого и порочно, зато будущее будет воплощением лучших чаяний и надежд, – есть такой вечный мотив или лейтмотив, в наших краях особенно настойчивый. «Земля наша богата,/ Порядка в ней лишь нет», – как сказано у Алексея Константиновича Толстого в «Истории государства Российского от Гостомысла до Тимашева», вечной книге русских цитат.
Исходя из этих двух констант – богатства и непорядка, – новгородцы 21 сентября 862 года призвали на княжение сакраментальную троицу варягов – Рюрика, Синеуса и Трувора. Такова, во всяком случае, каноническая версия. Не это главное, а то, что семнадцати лет Рюрикова правления для устранения хронического неустройства оказалось недостаточно. Как и последующих веков с многообразными попытками это сделать, описанными далее в иронической поэме.
Когда 21 сентября 1962 года в Россию, называвшуюся тогда Советским Союзом, после 48 лет жизни на Западе приехал с двумя концертами всемирно известный русский композитор Игорь Стравинский, он наверняка мог бы сказать что-нибудь дежурное в этом же роде. Но тогда он не был бы обновителем музыкального языка, переложившим русский фольклор в новую систему художественных координат.
Обновление – синоним прогресса. Этот последний всегда и во всех странах во многом держался на заезжих гостях, на трудовой иммиграции. В Россию из-за рубежа приезжали не только княжить и володеть нами (а это тоже были незаурядные фигуры, достаточно назвать Екатерину II), но и «просто» ученые люди. Впрочем, тогда от царствующих домов эта корпорация еще не совсем отделилась. Родившийся 21 сентября 1801 года русский физик и инженер Борис Якоби (ум. 1874) вырос в семье Симона Якоби – «ученого еврея при императоре», личного банкира прусского короля Фридриха Вильгельма III, учился и работал, естественно, в Пруссии, а то изобретение, благодаря которому он вошел в историю, – электродвигатель с вращающимся валом – сделал в 1834 году в Кенигсберге, который тогда еще не был Калининградом. А дальше последовало приглашение от русских ученых в не такой уж далекий от Кенигсберга Дерпт (ныне Тарту). И там Якоби подал записку о возможностях применения своего двигателя «для приведения в действие мельницы, лодки или локомотива» – кому? Министру народного просвещения России (и президенту Петербургской академии наук) графу Сергею Уварову, тому самому, который еще в 1833 году в циркуляре попечителям учебных округов писал, что «общая наша обязанность состоит в том, чтобы народное образование, согласно с Высочайшим намерением Августейшего Монарха, совершалось в соединенном духе Православия, Самодержавия и народности». Где у электродвигателя православие, самодержавие и народность, неизвестно. Но попытке соединения этих начал с передовой техникой был дан ход – записку Якоби поддержал сам Николай I.
Разумеется, талантливого ученого постарались как можно лучше занять работами в высших государственных целях, прежде всего военных. Он создавал противокорабельные мины для флота, по его предложению в саперных частях русской армии сформировали гальванические команды. Кабели телеграфной связи между Санкт-Петербургом и Царским Селом тоже прокладывал Якоби. Были среди его изобретений и специальные приборы для измерения электрического сопротивления. В те времена еще не было известно, что в определенных условиях электрического сопротивления, в отличие от социального, может вообще не быть.
Это открытие совершил голландский физик Хейке Камерлинг-Оннес, который родился 21 сентября 1853 года (ум. 1926). Оказалось, что при температуре, близкой к абсолютному нулю, возникает явление, получившее название сверхпроводимости. А несколько позже тот же Камерлинг-Оннес выяснил, что эффект сверхпроводимости исчезает под действием сильных магнитных полей. Если обратиться к языку социокультурных метафор, то здесь возникают некоторые ассоциации с возбужденными обществами, которые то оказываются чрезвычайно податливы на радикальные перемены, то вдруг эту свою повышенную изменчивость теряют и становятся консервативными выше обычной нормы.
Вообще научно-технический прогресс – термин довольно рискованный. Известный наш геолог академик Иван Губкин, родившийся 21 сентября 1871 года (ум. 1939), служил вроде бы этой благой цели. И по его методологии потом находили все новые и новые месторождения нефти – нашей кормилицы, источника позднесоветского и российского благосостояния. Но стала ли эта нефть движущей силой нашего прогресса? Или источником «застоя», неспособности к самоизменению? Может быть, риторические глупости, которые изрекал этот советский академик о том, что в нашей стране «взошло солнце новой жизни, нового мира», были не столь уж случайны?
В числе первых, кто пришел к выводу о противоречии между техническим и социальным прогрессом, были писатели-фантасты. Один из основоположников, даже законодателей этого жанра, Герберт Джордж Уэллс, родился 21 сентября 1866 года (ум. 1946). Он, как и полагается фантасту, делал сходными до синономичности пространство и время, и в его первом романе «Машина времени» путешествие в будущие века позволяло увидеть печальные перспективы цивилизации. В другом романе, «Войне миров», не земляне летели в далекий космос, а захватчики прилетали с Марса к нам. А в «Человеке-невидимке» ученый, ставший невидимым, никуда не улетал, но обречен был вывалиться из человеческого общества, стать изгоем, пусть сильным, а не слабым. Все вариации ужаса. Последующие поколения фантастов до сих пор идут по следам Уэллса.
