Ада Горбачева
Лечение онкологических заболеваний очень дорого и требует быстрых действий. Фото Артема Житенева (НГ-фото)
Финансирование здравоохранения с нового года уменьшается. То есть официально считается, что увеличивается – за счет средств регионов и еще за счет нового модного тренда – государственно-частного партнерства. Так в теории. На практике же в большинстве регионов – нехватка средств. Что же касается так называемого государственно-частного партнерства, то есть привлечения коммерческих структур, так ведь бизнес строится на доходности, иначе это не бизнес. Государство отстраняется, значит, обеспечивать прибыль должны дополнительные платежи самих больных.
На пресс-конференции в РИА Новости, посвященной механизмам финансирования здраво-
охранения, исполнительный директор некоммерческого партнерства «Равное право на жизнь», заместитель председателя правления Ассоциации онкологов России Дмитрий Борисов напомнил, что в России расходы на медицину в доле от ВВП в 1,8 раза ниже, чем в развитых странах: 3,7% против 6,5%. Еще примерно столько же население платит за лечение и лекарства из своего кармана. За 10 лет финансирование на онкологию увеличилось в 12 раз, однако средств все равно не хватает. Каждую третью упаковку лекарств больным приходится покупать за свой счет. Наскрести денег едва удается на лекарства самые дешевые, об эффективных речи не может быть.
А впереди объявленное Минфином ежегодное резкое сокращение финансирования здраво-охранения – к 2020 году оно уменьшится в полтора раза. Между тем есть регионы, где зависимость от федеральных субвенций достигает 70%. Угроза нависла и над федеральными медицинскими центрами, в том числе онкологическими. И перспектива недальняя – уже в 2014 году.
Положение больных раком вдвойне драматическое: им необходимо лечение очень дорогое, и требуется начать его безотлагательно, сразу после постановки диагноза. О конституционном праве на бесплатную медицинскую помощь вспоминать слишком грустно. 41-я статья Конституции – уже музейный экспонат. В реальности онкологический пациент обречен на борьбу за получение высокотехнологичного лечения. Его ставят на очередь за квотой на это лечение, и он ждет, зная, что через два-три месяца квота ему уже не понадобится.
Понятно, что, если больной может заплатить, лечение начнут немедленно. Только не надо проклинать врачей-вымогателей. Эффективные лекарства, процедуры, исследования – все это очень дорого. На всех не хватает. Потому и очередь. Как в советские времена за дефицитом, кто помнит. Тут тоже дефицит – права на жизнь. Которое, по Конституции, равное. Обязательное медицинское страхование гражданам его не обеспечивает, хотя и должно. Добровольное медицинское страхование тоже – в программы ДМС онкология не входит. Дорого.
Тут-то и выступает на сцену государственно-частное партнерство. Из предлагаемых схем понятно одно: пациентам придется платить самим. Но якобы меньше, чем сейчас.
На пресс-конференции одна из страховых компаний предложила систему добровольного страхования от онкологических заболеваний. На первый взгляд весьма доступно, с соблюдением принципа «здоровый платит за больного, молодой за старого, богатый за бедного».
Схема такая: человек может застраховаться лет в 25 или даже раньше и платить регулярно необременительные взносы, с возрастом увеличивающиеся (ведь с возрастом увеличивается и частота онкологии). И так до 55 лет. Если застрахованных будет много, то у страховой компании накопятся большие средства, и заболевшим раком будут оплачивать лечение, причем не такое, на какое можно рассчитывать от государства, которому всю жизнь платил налоги, а какое необходимо, и притом у квалифицированного онколога.
Выглядит красиво, но возникают кое-какие сомнения. Прежде всего это ведь тоже добровольное страхование, то есть бизнес. Значит, ему нужна прибыль. Онкологическое лечение – дело дорогое. К примеру, полный курс терапии эффективными препаратами рака молочной железы, лучше всего поддающегося лечению, стоит 1 млн 170 тыс. руб. (18 циклов, 65 тыс. руб. цикл). Это самый частый вид рака у женщин.
Платить надо сегодня, лечиться может понадобиться лет через 20. И где будет через 20 лет страховая компания, энергично продвигающая свой «продукт»? Кстати, «продукт» не предназначен для людей старше 65 лет – возраста, когда рак чаще всего и развивается.
Ладно. Страхование это добровольное, веришь – заключай договор, не веришь – не заключай. Но возникает другой вопрос: партнерство называется государственно-частым, вот частный предприниматель, а где второй партнер – государство и какую роль играет? Если дает деньги страховщикам, то откуда – из Фонда обязательного медицинского страхования? Или дает не деньги, а что-то другое? Или вообще ничего не дает? Тогда что же это за партнер? Неясно все это.
Ясно только, что государство стремится спихнуть с себя хоть на регионы, хоть на специальное добровольное страхование свое первейшее дело – обеспечение квалифицированной помощи онкологическим больным. Именно наше небедное, судя по последним широким тратам, государство должно оплачивать полноценное лечение рака для всех по полису ОМС. А добровольное страхование – это для хорошего сервиса, кто хочет и может. Но не для сроков и качества лечения. Все граждане имеют равное право на жизнь, как и называется помогающая онкологическим больным общественная организация.
Дарья Гармоненко 