Катастрофа в медицине катастроф

Фото Reuters

Недавно весь Интернет потряс нецензурный вопль души врача – сотрудника одного из подмосковных подразделений медицины катастроф: его подразделение ютится в частном помещении, не имеет наркотиков, машину ремонтируют методом «народной стройки», а топливо добывают сами. При этом выезжают на аварии на расстояние до 200 км по трассе.

Во время автопробегов «За справедливое здравоохранение» я темой помощи на дорогах живо интересовался. Мы разговаривали с дальнобойщиками, фельдшерами пунктов медицины катастроф, сотрудниками ДПС и МЧС. Картинка безрадостная.

Оказывается, как таковой в понятном для нас виде службы медицины катастроф нет. То, что есть, стоит особняком от всей медицины. Это не подразделение гражданской обороны. Во главе угла – федеральный центр «Защита», учреждение при Минздраве. Распорядительными, регуляторными функциями оно не располагает. На уровне федеральных округов есть филиалы этой организации, но они без юридического статуса. В медицину катастроф не входит… МЧС. Минобороны, МВД, МПС – все входят, но не МЧС. В функциях медицины катастроф не прописано оказание помощи на дорогах. Ее задача – массовые поражения.

Но почему тогда появляются на трассах вагончики с надписью «Медицина катастроф»? Оказывается, местные власти создают свои эрзац-службы, призванные усилить решение проблем, которые не под силу муниципальным образованиям.

Вот данные из программы развития службы в Свердловской области на 2008–2010 годы и отчета за 2009 год. Именно тогда я посетил один из пунктов медицины катастроф в поселке Талица, задавал неудобные вопросы, слушал рассказы – рассказы безусловных энтузиастов. Из официальных цифр затрат, взятых из программы области и отчета, получается, что бригады одного поста выезжают в среднем на 5,8 ДТП в месяц и затраты – 3,1 млн. руб. на выезд; оказывается помощь при 4,2 серьезных происшествиях в месяц, затраты – 4,3 млн. руб. на случай.

Жизнь человека, конечно, бесценна. Но медицинская помощь имеет конкретную цену. Модульные трассовые посты есть далеко не везде, мы видели их только в Свердловской области и в Красноярском крае. Со слов, есть еще в Тольятти, под Казанью и в Перми. Посты расположены по федеральным трассам, а погибают пьяные водители или сбитые ими пешеходы чаще на дорогах местного значения. Но туда элитные бригады медицины катастроф не приедут.

Логика подсказывает, что к месту аварии должна выехать «скорая помощь». В реальности едет туда медицина катастроф. А куда везут пострадавших? В райбольницы. Но в районе оказывать реальную помощь при тяжелой травме некому и нечем.

Вот характерная ситуация в Хакасии. Районный центр Боград. Врач-хирург – один на район, анестезиолога не было, сейчас появился. Врача-рентгенолога и врача-лаборанта нет, анализы посылают в столицу республики, там же описывают им рентгеновские снимки. Не подумайте, что есть травматолог и нейрохирург. Для того чтобы водитель выехал, его надо разбудить, если это ночь. Он, доставив пострадавшего, съездит за врачами, привезет их, потом поедет в Абакан за донорской кровью. Это в лучшем случае три-четыре часа туда-обратно. В этот райцентр по федеральной программе помощи на дорогах собрались поставить компьютерный томограф. Одна беда – работать на нем никто не сможет.

В райбольницах нигде нет реанимаций. Нет кислорода в палатах, как правило, нет кабинетов переливания крови и ее очищения – искусственной почки, нет микробиологии – всего того, без чего немыслимо ведение тяжелого пациента. Пока еще не потухли глаза врачей, но речи их тяжелы, надежды на лучшую жизнь практически исчезли.

Посетили мы центр МЧС в Ергаках, на юге Красноярского края. Роскошно! Чего там только нет. Скоро вертолеты поступят на вооружение. Но нет у них лицензии на медицинскую деятельность. Центр оказывает помощь с плечом расстояния в 100–200 км по трассе Красноярск–Кызыл. Дорога горная, аварий много. Из-за отсутствия лицензии обезболить могут только таблетками.

Вообще проблема обезболивания стала в нашей медицине ключевой. Наркотики использовать невозможно, так как для этого нужны сейфы, металлические двери и охрана, разрешение силовых ведомств. Отчетная писанина, необходимость сдачи ампул (не дай бог, разобьется) и шприцев – да проще не применять. И не применяют. В конечном счете – врачи оказываются крайними, в ответе за все бездумное и жестокое чиновничество страны.

В стране продолжается работа по принципу лебедя, рака и щуки. Одни создают эфемерную службу медицины катастроф, вкачивая туда немереные бюджетные деньги. Другие покупают дорогостоящее оборудование и устанавливают его в больницах, где работать на нем некому. Третьи (МЧС) создают свои центры, которые оснащены, пожалуй, лучше всех, но тоже не встроены в систему здравоохранения страны.

Критиковать просто, но предложение несложное: нужно развивать помощь парамедиков – сотрудников ДПС. Они должны иметь соответствующие укладки, уметь провести иммобилизацию сломанной конечности, остановить кровотечение, обезболить наркотиками, вставить трубку в дыхательное горло и перелить раствор в вену. Кстати, их учат многому из этого, но как-то понарошку, не требуя исполнения навыков. Надо создавать эвакуационную вертолетную службу, которая вытягивала бы пострадавших в крупные межрайонные, областные центры. Цена таких вертолетов вполне сопоставима с затратами, которые сегодня несут субъекты страны, развивая доморощенную службу медицины катастроф.