Александр Щипков ИСТОРИЯ свидетельствует, что религия и власть, попеременно являясь то партнерами, то конкурентами, никогда не сливались в единый духовно-правовой механизм. Христианская демократия есть одна из множества попыток подобный механизм создать и завести. Отказавшись от идеи массового атеизма, Россия декларировала свободу совести. Однако весьма быстро обнаружилось, что религиозная свобода прямо зависит от политического процесса. Приходящие во власть политики искали массовой поддержки и стремились придать своей деятельности вид общественной, защищающей интересы большинства. Групповые идеологические интересы должны были быть представлены всеобщими.
Религия наряду с идеями всеобщего равенства и социальной справедливости способна придать политической деятельности характер общественного звучания. Начался медленный процесс десекуляризации политики, носящий не глубинный характер, а внешний, прагматичный. Одновременно, но гораздо интенсивнее политизировалась религия, ставящая перед собой две задачи: выживание за счет включения в общественную жизнь и изменение общественного сознания в русле тех или иных религиозных концепций.
На стыке этих встречных процессов и зародилась христианско-демократическая политика. С научной точки зрения рассматривать политизацию религии только с позиций ее конъюнктурных устремлений было бы некорректно: верующим небезразлична судьба общества. Оставаться верующим и спастись для вечной жизни можно при любом режиме. Но во многих религиозных учениях присутствует социальная составляющая - будь то католическая социальная доктрина, кальвинистская этика или учение о спасении добрыми делами. В условиях свободы верующему предоставляется возможность проецировать свои убеждения на общественную жизнь, в том числе и политическими средствами. Кроме того, необходимо отметить, что не религия, а именно политика сегодня является центром жизни современного человека. От политики зависит его повседневная жизнь, благополучие его семьи, его будущее. Политика - это и надежда, и игра, и страсть.
Политика пронизывает все поры человеческого существования. Религия не может этого не чувствовать и вовлекается в политику, без которой она останется на обочине общественной жизни и, в сущности, не будет способна выполнять взятые на себя функции. В контексте этих тенденций русские христианские демократы 90-х годов попытались "христианизировать" политику, привнести в нее нравственное начало и стать посредниками между религией и политикой. Многие из них были максималистами, отвергали рассуждения Макиавелли о политике, свободной от нравственности, и повторяли слова Владимира Соловьева: "Как нравственность христианская имеет в виду осуществление царства Божия внутри отдельного человека, так христианская политика должна подготовлять пришествие Царства Божия для всего человечества как целого, состоящего из большинства частей - народов, племен и государств".
В качестве идеологической базы русская христианская демократия опиралась на опыт православного антикоммунистического подполья, в первую очередь "Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа" Игоря Огурцова и "Христианского семинара" Александра Огородникова, а также на социальное учение Католической Церкви, адаптированное европейскими христианскими демократами. Исподволь на развитие христианско-демократической мысли в России оказывали влияние протестантские утопические идеи социальной евангелизации, о которых сегодня много и интересно пишет русский ученый Лев Митрохин. Русская христианская демократия сформировалась и организационно оформилась в конце 80-х годов. Неожиданно возникнув, она начала бурно развиваться, и к 1992 г. в Москве и Петербурге насчитывалось несколько зарегистрированных Министерством юстиции организаций: ХДС России (лидер Александр Огородников), РХДД (Виктор Аксючиц), ХДС Петербурга (Виталий Савицкий), РХДП (Александр Чуев) и др.
В целом христианско-демократическое движение размежевалось на традиционные для России течения "западников" и "почвенников". Наиболее популярными текстами в их среде были: Принципиальная программа ХДС Германии 1978 г. (Grundsatsprogramm der Christlich Demokratischen Union Deutschlands) и "Наши задачи" Ивана Ильина. За исключением Александра Огородникова, который упрямо и честно баллотировался в Верховный совет и Думу как "христианский демократ" и регулярно проигрывал выборы, все лидеры христианско-демократических партий поочередно попадали в законодательные органы. Правда, им приходилось затушевывать свою принадлежность к христианской демократии и завоевывать мандаты с помощью таких политических движений, как "Демократическая Россия", "ЯБЛОКО" и "Демократический выбор России". Нынешний лидер РХДП был избран в декабре 1999 г. в Госдуму в блоке "Медведь". Российский избиратель упорно, в течение десяти лет не голосует за христианскую демократию, и отсутствие у нее социальной базы заставляет задуматься о причинах.
Массовой опорой христианской демократии в России по аналогии с европейским опытом должен был стать средний класс. Но его формированию препятствовала экономическая модель, принятая властью. ХДС был вынужден обращаться к неимущим слоям, но те видели в качестве защитника своих интересов КПРФ. Крупная буржуазия ("новые русские") также не нуждается в христианской демократии. Она заинтересована в прямых связях с официальными церковными структурами, которые имеют реальное влияние на власть. Кроме того, контакты с официальной церковью позволяли зарождающейся буржуазии находить кратчайший путь в российский истеблишмент, к которому автоматически принадлежит епископат РПЦ МП. Собственного электората у ХДС нет до сих пор. Европейские и латиноамериканские христианско-демократические партии за столетие своего существования прошли несколько важных этапов развития. Сначала возникали клерикальные партии, которые пытались прежде всего защитить интересы Церкви и верующих. Затем появились партии, которые ставили своей целью справедливое социальное переустройство. Они переживали периоды утопических надежд, связанных с идеей социальной евангелизации, пытались превратить идеал Царства Божьего в некую технологию по "улучшению" капитализма. Позже христианская политика превратилась в явление, автономное от Церкви, и структурировалась как союз различных частей христианского мира, к которому могут примыкать представители иных религий и неверующие.
Русские христианские демократы, сразу приняв последнюю модель, не смогли применить ее к российским условиям. Христианская политика, связавшая себя накрепко с религией, должна предъявить верующим убедительные богословские обоснования, позволяющие ей заниматься политикой. Эти обоснования были заимствованы в западной традиции, но они неизвестны и чужды православным, ориентирующимся на установления собственной Церкви, никогда не выносившей официальных суждений по поводу места христианина в обществе. В практических политических действиях Церковь взаимодействовала напрямую либо с властью, либо с партийными структурами, способными влиять на власть. При отсутствии в православии развитого социального учения, как в Католической Церкви, увязать православие с понятиями правовой демократии становится почти невозможным. Как следствие - потеря православных в качестве социальной базы христианской демократии.
Возникновение в будущем русского варианта христианской демократии теоретически возможно в одном-единственном случае - если Русская Православная Церковь адаптирует и переработает опыт католической социальной доктрины и опыт протестантской социальной евангелизации и сформулирует собственное социальное учение, обращенное к мирянам. Только православное социальное учение способно придать легитимный статус идеям христианской демократии в глазах российского общества. Если священноначалие РПЦ будет поддерживать идеи монархии или симфонии с меняющейся властью, то у христианской демократии в России будущего нет, поскольку в основе религиозной политики любого направления прежде всего лежит комплекс идей, освященных Церковью.
(Продолжение темы на стр. 4-5)
Дарья Гармоненко 
