Лучшие книги года

Публикации

К.Н. Бугаева. Воспоминания об Андрее Белом. - СПб.: Издательство Ивана Лимбаха

Об Андрее Белом современные гуманитарии пишут часто: сделал он много, был одной из центральных (как теперь выясняется) фигур интеллектуальной жизни эпохи, комментировать его тексты увлекательно - осмысливать эксперименты Белого над собственной жизнью, следить за окружавшими скандалами. Многое из того, что удается понять на примере Белого, выглядит очень актуально для современной филологии. Это, наверное, самые удивительные воспоминания о Белом: они написаны его второй женой Клавдией Бугаевой (1886-1970), кажется, только с ней он был счастлив. Бугаева была, вероятно, единственной, кому удалось принять тяжелого, очень сложного человека Андрея Белого, любя его таким, каким он был, со всеми его надрывами. Бугаевой удалось совершенно отодвинуть себя в тень и рассказать только о Белом - что вызывает глубочайшее уважение и интерес к ней самой.

Илья Кукулин

Литературная критика

Григорий Кружков. Ностальгия обелисков. Литературные мечтания. - М.: Новое литературное обозрение

Это сборник эссе Григория Кружкова, который больше известен как поэт и переводчик стихотворений с английского и других языков, от средневековых ирландских монахов до современных авторов. Эссе тоже большей частью на русско-английские темы: Пушкин и английские поэты, русский "серебряный век" и Уильям Йейтс, опровержение книги Гилилова про то, что пьесы Шекспира написали граф и графиня Рэтленды - у Кружкова очень убедительно получается, что все-таки Шекспир. Кружков вызывает особенно острое желание спорить, когда пишет по общим вопросам - например, для понимания английских поэтов-абсурдистов разрабатывает общую теорию юмора. И Кружков вызывает радость и интерес, когда пишет об очень конкретных событиях. Например, почему Пушкин не читал Китса или заметки о путешествиях Кружкова по Англии и Италии.

Илья Кукулин

Искусство

М.И. Свидерская. Караваджо. - СПб.: Дмитрий Буланин, ГИИ Русское искусство. Иллюстрированная энциклопедия. - М.: Трилистник

Здесь ситуация год от года не меняется. Много подарочных изданий - мало аналитических. Полно "калькированных" западных - мало "родных". Преобладание классики при полном отсутствии современности.

Книга по искусству в сознании масс - это по-прежнему альбом с картинками. Желательно понятными и узнаваемыми. Эшер еще покатит. Христо - уже вряд ли.

Фавориты сезона - те же, что и год назад. "Академический проект" издал Макса Дворжака. С опозданием на пару десятков лет - но и на том спасибо. Классика всегда вовремя.

Отдельно хочется отметить серийный проект издательства "Слово" "Большая библиотека". Популярные, изящные, недорогие книжки. Для тех, кто хочет не просто разноцветный глянец перелистывать, но и что-то про это понимать. Хотя бы малость. Базовый уровень, так сказать.

Что касается лучших из лучших, то сознательно отмечу издания, написанные соотечественниками. В качестве поддержки качественной отечественной продукции, которая крайне редка.

Монография Марины Свидерской, посвященная Караваджо, резко выделяется на фоне местных искусствоведческих трудов. Написана нормальным человеческим языком, а не птичьим языком науки. Да и Караваджо в ней не выглядит музеефицированным персонажем, покрытым вековой пылью. Здесь тебе и Джармен, и телевидение, и современные модели восприятия.

Коллективный труд людей, подготовивший иллюстрированную энциклопедию "Русское искусство", и вовсе достоин монумента. Хотя вот он, монумент, - перед вами. Свежий взгляд на отечественную историю. Вместо казенного энциклопедизма - ненавязчивый эссеизм. При строгом соблюдении научной точности. Плюс актуальный контекст, которого никогда прежде не было. Кабаков рядом с Казаковым. Плавинский с Пластовым.

Наталия Бабинцева

Кино

Сергей Михайлович Эйзенштейн. Монтаж. - М.: Музей кино

Кино у нас снимают мало. Книг по кино издают еще меньше. И в основном - такие, что лучше бы вообще не издавали. Поэтому выбор мой предсказуем и абсолютно однозначен.

"Монтаж" Эйзенштейна ждали давно. Дождались наконец-то. Праздник не только для студентов ВГИКа. Книга разлетелась, и тут же потребовала допечатки. Актуальна и спустя полвека. Законы монтажа - они везде одинаковы. И в кино, и на телевидении. И никто пока что новых не изобрел.

Наталия Бабинцева

Краеведение

Е.И. Кириченко. Запечатленная история России: Монументы XVIII - начала XX века. Книга I. Архитектурный памятник. Книга II. Архитектурные ансамбли и скульптурный памятник. - М.: "Жираф"

"К сожалению, обобщающие труды о монументах России отсутствуют", - пишет Евгения Кириченко в предисловии к своему двухтомнику. Пишет вопреки новой очевидности - наличию книги Евгении Кириченко, в которой это предисловие помещено.

Евгения Ивановна умеет удивлять. Нельзя предугадать, чему окажется посвящена каждая следующая ее книга. Зато заранее известно, в каких координатах поместятся предметы новых книг. Во-первых, это будут координаты традиционной русской историософии, где Третий Рим и Второй Иерусалим. Во-вторых, будут координаты актуальной культурологии, от Анциферова до Турчина. В-третьих, координаты, заданные самим автором, строящим для каждого случая целую систему дефиниций.

Оглавление нынешнего двухтомника и есть такая система. Триумфальные ворота, мемориальные залы, огненные потехи, колонны, обелиски, пирамиды, дворцы, усадьбы, площади, кладбища, храмы-памятники, города-памятники... И только после всего этого - скульптурные памятники, занимающие не больше четверти объема труда.

При том, что половину объема занимают иллюстрации. Система оформления, соавтором которого выступает главный редактор "Жирафа" Ирина Долинская, конгениальна системе текста. По виду книга как энциклопедия, а приглядишься - связный, даже сплошной текст.

Краеведение, искусствоведение, культурология - вот номинации, в которых книга Кириченко могла бы выступать с равным успехом. Мы выбираем краеведение, потому что в книге отдельно поражает пространственный охват.

Охват, пренебрегающий политкорректностью - ради научной и человеческой корректности. Если Бородино, то Севастополь. Если Севастополь, то Киев. Если Киев, то Рига. Словом, Российская империя.

Ибо странно забыть хоть что-нибудь, когда пишешь о знаках памяти.

Рустам Рахматуллин

История

Н.Е. Колосов. Как думают историки. - М.: НЛО

Можно было бы объявить "лучшей исторической книгой года" какую-нибудь лучшую историческую книгу. Проблема в том, что само понятие "история" сейчас настолько расслоено по всякого рода гуманитарным отраслям (от математики до психоанализа), что говорить о "лучшем историческом исследовании" пока бессмысленно. Постмодернизм здесь ни при чем. Просто "история" сейчас описывается настолько разными методами, что искать среди этого разнообразия образчики "лучшего" не корректно. Вот выделится из этого бульона "школа", "группа", отстаивающая свой образ "исторического", тогда и будет фактура для выбора. А пока┘ Пока будет полезным почитать о том, как думают историки. Книга серьезная, местами заумная.

Иван Куликов

Востоковедение

Я.З. Ахмадов. История Чечни с древнейших времен до конца XVIII века. - М.: Мир дому твоему

Под этой рубрикой привычно видеть некие экзотические сюжеты. Полоса "Востоковедение" - украшение "EL-НГ", хоть и выходит она довольно редко. Собственно, "лучшей" можно назвать любую книгу, изданную Центром ли "Петербургское востоковедение", столичной ли Издательской фирмой "Восточная литература" - постоянных героев рубрики. Халтуры здесь не делают. Другое дело - национальные востоковедческие школы. Очень часто под видом научных опусов они производят националистические манифесты, интересные больше для политологов, чем любознательных читателей. Книга профессора Ахмадова - не очередной поиск "родных слонов", а серьезная и вдумчивая работа по собиранию и анализу источников по истории нахского народа. Хронологический охват - от древнейших времен до конца XVIII века. По сути, это первая пространная и систематизированная история чеченцев, написанная профессиональным востоковедом: с иллюстрациями, схемами, картами, библиографией. Скорее всего именно эта книга претендует на то, чтобы стать учебным пособием для студентов и преподавателей Чеченской Республики.

Иван Куликов

Наука

Мирский М.Б. Хирургия от древности до современности. Очерки истории. - М.: Наука, 2001, 798 с., ил.

Сейчас в это трудно поверить, но еще несколько сотен лет назад хирургия не считалась областью медицины. Более того, процветала явная дискриминация хирургов, противостоящих дипломированным врачам. Впрочем, достаточно взглянуть, например, на набор хирургических инструментов, найденный при раскопках Помпеи (I в. н.э.), чтобы психологически понять такую профессиональную сегрегацию. Книга (в Средние века подобного рода издания называли, наверное, фолиант), написанная доктором медицинских наук, профессором, руководителем Сектора истории медицины и здравоохранения Института имени Семашко РАМН, членом Международного общества истории медицины Марком Мирским, - первая в отечественной литературе, посвященная истории хирургии как неотъемлемой составной части мировой науки. Уникальные материалы, солидный справочно-библиографический аппарат, подробный именной указатель плюс высококачественное полиграфическое исполнение, плюс уникальность темы┘ Короче, несомненная удача издательства "Наука".

Андрей Ваганов

Мемуары

Геннадий Рождественский. Треугольники. - М.: Слово, 2001, 432 с.

В этой номинации нам придется смириться с тем, что мы не оригинальны. Осенью на Международной книжной ярмарке "Треугольники" были названы лучшей книгой года, и после мучительных раздумий нам приходится согласиться с этим выбором. Как ни крути, феноменально иллюстрированный, претенциозно скомпонованный, остроумно написанный, экстравагантно изданный альбом Рождественского - самое интересное мемуарное событие года. И дело тут не только в громком имени автора и не в рискованном желании издательства выпить со знаменитым дирижером шампанского на брудершафт - нет, просто книга и впрямь интересно придумана. Рождественский - мастер рассказывать истории: "идет налево - песнь заводит, направо - сказки говорит". К тому же законченный эстет, он не утомляет читателей своими переживаниями "высокого искусства". Конечно, о жизни маэстро даже внимательный читатель узнает из этой автобиографии не слишком много, но зато, как в "Клубе путешественников", побывает вместе с автором в добром десятке стран, пробежит по сотне музеев, перелистает тысячи редких фолиантов. Да еще узнает, какие при этом возникают у автора музыкальные ассоциации - к сожалению, большего из шести компакт-дисков приложения меломаны не извлекут. Но и так впечатлений предостаточно.

Наталия Осминская

Биографии

Брайн Бойд. Владимир Набоков. Русские годы: Биография. - М.: Издательство "Независимая газета", СПб.: Симпозиум

И в этой номинации мы чествуем издательский подвиг. То, что было невозможно еще несколько лет назад, свершилось - классическая биография Владимира Набокова переведена на русский язык. Это событие равнозначно выходу в свет какой-нибудь новой оригинальной работы о Набокове. Недаром сразу же пошли в ход сопоставления стилей, сличения фактов, язвительная критика предыдущих набоковских биографов и заочное наставление будущих. Суховатая по изложению книга Бойда подкупает педантичным бытописанием. Чувство факта ни в чем не изменило Бойду - где в каком году был писатель, какой пиджак носил, какой замысел где возник, с каким приятелем куда отправился. Бойд не оставил ни малейшей лазейки для образа рохли-натуралиста с очками на носу и сачком для ловли бабочек в руках. Эпоха набоковского мифа завершилась. Да здравствует Набоков!

Наталия Осминская

Политика

А.А. Мухин. Бизнес-элита и государственная власть: Кто владеет Россией на рубеже веков? - М., 2001

Отечественные олигархи теряют ореол загадочности и становятся чем-то вроде лабораторных мышек. Все их повадки исследованы, отмечены места "кучкования" и добычи пропитания. А нам остается только прочитать об этом книгу. Это кто здесь в стране главный, "алюминиевые короли" и "металлические бароны", что ли? Вовсе нет, потому что даже если имеешь деньги, то бабушка еще надвое сказала, подпустят ли тебя к рычагам власти или государственным "кормушкам". Тут уж сколько угодно предпринимательских союзов создавай и открытые письма пиши - не поможет. Сам по себе капитал в России вовсе не является гарантом защиты прав человека, а тем более собственности. Просто враз разлетится от очередного дефолта - и нет его. Зато негласная приватизация российских спецслужб финансово-промышленными группами, проведенная в 1998-1999 годах, дает солидные дивиденды, которые сейчас пожинает "Альфа-групп", "Газпром" и "ЛУКОЙЛ" со товарищи. Ознакомьтесь: кто предупрежден, тот вооружен.

Елена Осипова

Переводная проза

Энди Уорхол "Философия Энди Уорхола (от А к Б и наоборот). - М.: Д.Аронов, 2001

Тут, как всегда, открытий чудных готовил просвещенья дух "выше крыши". Что ни роман выходил, то конфетка. И все - в исполнении лучших "толмачей". Как выбрать лучшего среди равных? Шеймас Дин, Алан Ислер или Кутзее в "Иностранке"? или чешский Кундера в "Азбуке"? или очередной Мураками в "Амфоре"? или Ирвин Уэлш в "Ред Фиш"? а Кристиан Крахт и супер "Супервубинда" в "Ad Marginem"? а новые книги в серии "Revolution 9"? а та же Оксана Забужко в нашем издательстве?

Нет ответа.

А посему: лучшая переводная книга года - вот эта: внимание! Энди Уорхол "Философия Энди Уорхола (от А к Б и наоборот) в переводе Г.Северской, издательство "Д.Аронов". Тут вам и роман, и цитатник, и дневник небожителя, и исповедь сумасброда: все под одной серебряной обложкой. В общем, не книга, а настольный ежедневник для утомленного солнцем разума человека. Исключительно между жанров. Всегда и на все случаи жизни. "Не думаю, что деньги должны быть у всех. Они не должны быть у всех - а то неизвестно, кто имеет значение. Как скучно. О ком вы тогда будете сплетничать?"

Глеб Шульпяков

Переводная поэзия

Антология имажизма. - М.: Издательская группа "Прогресс"

Тут, наоборот, дело было полный швах, но выручил "Прогресс", где совсем недавно вышла замечательная книжечка (в скверной, правда, обложке): "Антология имажизма". В этой книжечке, которую пару лет как мурыжили в издательстве "Прогресс", собрано-таки лучшее из русских переводов от Кашкина до Нещеретова - лучшее из того, что написали "Эзра Паунд и Компания". Таких полных антологий даже на Западе не было - а тут пожалуйста: и Лоуренс, и Хьюм, и Сэндберг, и Уильямс, и десятки других: больших и малых величин. Ну и сам Эзра Палыч - с лирикой и программными статьями "про вортуизм". Что это такое? Бери книгу, читай переводы.

Глеб Шульпяков

Русская проза

Сергей Спирихин. Конина (записки скотовода). - Ташкент: 2001, 112 с.

Без вопросов - книжечка "нового тупого" вышла в Ташкенте мизерным тиражом, тут же попала в шорт-лист Андрея Белого, но до финала не дотянула исключительно по нелитературным соображениям.

А жаль.

Потому как в отсутствие внятных, действительно "выдуманных" русских романов этот вот текст - полудневник, полудиагноз, полубред, полуисповедь - выходит на первую позицию без особой конкуренции. Хотя "на полкорпуса" от "Конины" следом и скачут: "Ложится мгла на старые ступени" Александра Чудакова, "Пир" Владимира Сорокина, "Суд да дело" Игоря Ефимова, "Детдом для престарелых убийц" Владимира Токмакова, сборник повестей Юрия Петкевича, вышедший в нашем издательстве, а также первый том в собрании блистательного Сигизмунда Кржижановского: последние пробелы в истории, таким образом, почти закрашены.

Но вот "Конина", "Конина"...

Глеб Шульпяков

Русская поэзия

Малый шелковый путь. - М.: Издательство Элинина

Ровный год. Каждый из высокоуважаемых поэтов выпустил еще по одной высокоуважаемой книге стихотворений: см. сборники Татьяны Щербины, Владимира Салимона, Евгения Бунимовича, Веры Павловой, а также всех без исключения номинантов Андрея Белого в поэтической серии "НЛО" и "пестреньких" авторов в "огишной" серии.

Особо в потоке отметим долгожданный сборник Виктора Куллэ - но это так, единичный случай "вдогонку".

А книгой года признаем "пришлецов" - антологию "Малый шелковый путь", объединившую авторов, принадлежащих к "так называемой ташкентской поэтической школе".

Идея "школы" полезна только в качестве "брэнда", с которым рано или поздно, после "раскрутки" товара, придется расстаться. Но. По-настоящему занимает другое: при общем неровном уровне текстов, опубликованных в книге на средства Сороса, узнаваема доброкачественная тенденция в стихах отдельных ее авторов. А именно - попытка описать подлинный опыт проживания в среднеазиатском пространстве исчезающего города. Попытка выйти за рамки принадлежности к месту и времени с помощью классического русского поэтического языка. На этом стыке - маргинального "топоса" и имперского "логоса" (во сказал-то!) - появляются эти стихи.

Ничего более свежего - во всех смыслах этого слова - за минувший год в поэзии не было.

Глеб Шульпяков

Зарубежный детектив

Артуро Перес-Реверте. Кожа для барабана, или Севильское причастие. - СПб: Азбука

Роман Переса-Реверте не первый, и понятное дело, не последний бестселлер этого автора в нашей стране - особенно учитывая репертуар журнала "Иностранная литература".

Роман Реверте построен на вопросах этики и эстетики работы католических спецслужб. Эти спецслужбы, организованные и сплоченные патеры брауны и монахини пелагии, - это вообще отдельный миф среди множества архетипов массовой культуры. Он возник даже не во времена инквизиции, а, наверное, в то время, когда первые христиане ховались от римской полиции - и не хуже, впрочем, чем боевики ИРА. Но все это - задник романа Переса-Реверте. Потому как "Кожа для барабана" - это еще и роман, полый теологических споров, разговоров о любви и об искусстве. Это тот случай, когда занимательное чтение становится интеллектуальным.

Владимир Березин

Отечественный детектив

Валентин Ежов, Рустам Ибрагимбеков. Белое солнце пустыни. - М.: Вагриус

В то время как началось заново освоение державных ценностей, можно приписать попадание этой книги в наш рейтинг совокупности фраз типа "за державу обидно". Потому что правда этой истории - то, как приключенческий роман, по мотивам которого сняли знаменитый фильм, оказался достойной литературой. И не в терминах "не хуже, чем фильм". Фильм сам по себе, а книга - настоящая проза. В ней герои сложны и интересны, смерть страшна и притягательна, язык сух, но вкусен. Самое главное в романе то, что происходит вне кинематографической общеизвестности: предыстория и финал. Прошлые войны Сухова и детство Петрухи, ссылка суховской жены большевиками и ее возможная гибель - все переплетено и все связано - вода и песок, оружейный огонь и раскаленный воздух.

Владимир Березин

Полный список лучших книг уходящего года читайте в сегодняшнем номере "Ex libris НГ".