В Дагестане закрывают третейские суды при мечетях

Маслиат занимается спорами при ДТП, хозяйственными, семейными делами, проблемой похищения невест. Фото с сайта www.muftiyatrd.ru

Летом с.г. прокуратура Дагестана признала незаконными уставы шести мечетей в Казбековском и Карабудахкентском районах республики. Уставные пункты, разрешающие активам мечетей создавать объединения прихожан с целью охраны порядка, прокуратура квалифицировала как нарушение федерального закона об охране общественного порядка. В уставах всех шести мечетей прокуратура также увидела нарушение Конституции России. Это касалось права имама мечети вершить маслиат – третейский суд, основанный на нормах адата (местных обычаев) и шариатских канонов.

Маслиат (в переводе с арабского «примирение, общее благо») – третейский или посреднический способ урегулирования проблем, получивший распространение на Северном Кавказе. Наиболее часто к маслиатному способу примирения в историческом прошлом прибегали при острых конфликтах – убийствах, похищениях женщин, межтерриториальных и межэтнических конфликтах. Неформальная практика маслиата существовала в советские годы и дожила до сегодняшних дней. Начиная с 1991 года в Дагестане предпринимались попытки придать маслиату законный статус, что не увенчалось успехом. Несмотря на призывы федерального Центра создавать эффективные инструменты медиации, чтобы не перегружать федеральные суды, в Дагестане так и не решились cделать таким инструментом маслиат. «Власти Дагестана видят в маслиате, как и в других параллельных инструментах, децентрализацию управляющей вертикали, – сказал «НГР» дагестанский политолог Амиль Саркаров, член Совета Федеральной лезгинской национально-культурной автономии России (ФЛНКА). – Но стоит сказать, что маслиат, при всей своей эффективности и неподкупности, не всегда беспристрастен. Вершат маслиат в рамках одной общины, где и стороны, и судья – все свои». Как говорит эксперт, право вершить маслиат законодательно не оформлено. «Республиканских законов на этот счет нет. Федеральный закон четко оговорил право третейского суда только за спорами коммерческих структур. Получается, что маслиат – вне закона».

По словам Саркарова, отягчающим обстоятельством стало еще то, что в этих мечетях обнаружились дружины из прихожан, которые тоже незаконны. «Я здесь – на стороне прокуратуры, – говорит эксперт. – Если казачьи, религиозные или другие сообщества получают право создавать свои военизированные или полувоенизированные формирования и эти формирования наделяются правами местной милиции, то эти сообщества получают преимущество перед остальным населением, что антиконституционно. А если эти парамилитары одобрены законом, то вообще получается опасная ситуация: одной общине дается право вершить суд и справедливость в отношении всего остального населения. А это – возврат в 90-е годы, когда криминал полностью замещал законную власть, зачастую при молчаливом одобрении последней. В Дагестане до совсем недавних времен простой народ решал свои вопросы не через местную власть или суд, а через бандитов и ваххабитских главарей «из леса». Потому что суды и полиция не решали эти дела».

С Саркаровым в этом плане согласен Магомед Абдулхабиров, член Общественной палаты республики: «Общины мечетей не занимаются охраной порядка во время религиозных церемоний, поскольку охрана правопорядка – это не компетенция мечетей. В компетенцию прихода включено разбирательство чрезвычайных дел, которые произошли после церемоний. Но это уже не правопорядок, а третейский суд с ограниченной сферой применения. Это в cтарину маслиатом разрешали все споры, вплоть до кровной мести. Но сейчас маслиат занимается спорами при ДТП, хозяйственными, семейными делами, похищением невест – одним словом, выполняет функции мирового суда. Правопорядком и подобной профилактической работой мечеть никогда не занималась, поэтому народные дружины там без необходимости».

«Властная система на местах не всегда отвечает потребностям общества, поэтому общество само формирует параллельные практики и структуры, – говорит Амиль Саркаров. – Нередко в России принципы разделения светских и духовных властей трактуются очень своеобразно, в пользу слияния функций религии и государства и приватизации права трактовки норм жизни религиозными институтами. В Дагестане такое сплошь и рядом. Если упустить эту тенденцию, скоро девушек будут арестовывать за юбки не того покроя и размера или за непокрытую голову и вообще любой нерелигиозный человек станет преступником по умолчанию».

По словам Саркарова, это не значит, что надо «прессовать» религиозные институты. «Надо разграничить сферы религии, общества и государства и законодательно оформить эти границы. Лично мне видится, что «дыра» в отношении легитимизации маслиата – это следствие того, что с реальной демократией в Дагестане большие проблемы. Права муниципалитетов в республике сведены к нулю. Даже сельских депутатов нельзя избрать свободно. Борьба за стабильность в регионе – это не закручивание гаек везде и всюду».

Магомед Абдулхабиров считает, что нормальному функционированию маслиатского третейского права кроме прессинга сверху и отсутствия законодательного оформления еще мешает ваххабитская экспансия: «В 1990-х годах имамами мечетей становились молодые люди, которые принесли из Саудовской Аравии, где они учились, так называемый «чистый ислам». Эта молодежь стала вытеснять из аулов имамов старшего поколения, которые обладали большим опытом в делах маслиата. Существовавшие до прихода этих салафитских имамов маслиатские практики были заменены решениями споров по канонам, не отвечавшим местным традициям. Классический маслиат – это не шариатский суд в чистом виде, а сплав шариата с адатами – местными обычаями».

В свое время при посещении Дагестана автором статьи ему поясняли, что салафитский аналог маслиата строится на правовых положениях классиков салафизма – Ибн Таймийи, Насыруддина Албани и т.д. и потому противоречит традиционному для Дагестана шафиитскому мазхабу (богословско-правовой школе) ислама. Адатное право, как и суфийские традиции, согласно салафитским канонам, – это «язычество». В некоторых даргинских селах, как поведали автору материала в Дагестане, салафиты маскируют свои общины под суфийские и выдают свой салафитский маслиат за традиционный. Есть общины, где имам – суфий, но реальная власть принадлежит салафитскому активу. Пример – известная как салафитская мечеть на улице Котрова в Махачкале, где имамом до ноября 2015 года был суфий Гасан Гасанлиев. При каждом салафитском приходе, по словам дагестанцев, как раз есть «дружина» – группа спортивных ребят, которые выполняют силовые или пропагандистские задачи. Создание таких же дружин при суфийских мечетях, как говорят дагестанцы, зачастую следствие их конфликта с салафитами за духовное влияние на отдельное село, квартал или район.