Михаил Ситников
Глава Росимущества Юрий Петров и Патриарх Кирилл 22 марта подписали договор о передаче Новодевичьего монастыря Церкви.
Фото www.patriarchia.ru
Создается впечатление, что обсуждение законопроекта о возвращении РПЦ памятников культуры религиозного назначения и процесс их фактической передачи происходят сегодня независимо друг от друга. Такую парадоксальность можно наблюдать на примере историко-архитектурного комплекса музея «Новодевичий монастырь», включенного в список культурных объектов всемирного значения ЮНЕСКО. Еще 16 марта объединенная комиссия Государственного Исторического музея, Министерства культуры и РПЦ составила опись недвижимых памятников, расположенных на территории музея. Тогда же был определен и срок, в течение которого чиновники намеревались провести поэтапную передачу объектов Церкви: здания должны пройти специальную экспертизу и постепенно передаваться на государственное хранение до декабря 2010 года. Лишь после перевода из разряда памятников в обычный нежилой фонд их намерены передавать Церкви. Правда, в помещениях останутся элементы декора, древние фрески и иконостас, ориентировочная стоимость одного лишь материала которых (драгоценных металлов и камней) оценивается в сотни миллионов долларов. Но это отдельный вопрос, так как находящиеся в помещениях экспонаты – одна из крупнейших музейных коллекций, целостность которых защищена законом. До конца года надо успеть провести экспертизу всего правительственного мероприятия в целом на предмет соответствия его действующему законодательству.
Тем не менее уже 22 марта в патриаршей резиденции в Москве Патриарх Кирилл и глава Росимущества Юрий Петров подписали некий договор о «передаче архитектурного ансамбля Новодевичьего монастыря в безвозмездное бессрочное пользование Церкви». О мероприятии широко сообщается в СМИ как о свершившемся факте передачи. Понятно, что, хотя церковная организация пользуется помещениями комплекса давно, действительности это, мягко говоря, еще не соответствует. Но впечатление, что вопрос «где-то» уже решен, а установленные сроки – просто фикция, становится отчетливее.
Патриарх Кирилл 31 марта посетил Государственный музей имени Андрея Рублева, где встретился с его руководством. По впечатлениям музейщиков, ансамбль Патриарху явно приглянулся. Он высоко оценил облик и состояние историко-архитектурного комплекса, не скрыл восхищения при виде древних икон, представленных в экспозиции музея. В отличие от огульных суждений тех, кто громче всех ратует за безусловное изъятие икон из музеев с последующей раздачей их по храмам, Патриарх не скрывал, что считает рассредоточение такой музейной сокровищницы недопустимым. «Конечно, все это никак нельзя разъединять, все должно остаться на месте», – сказал глава РПЦ.
Однако уже на следующий день, вспоминая об этом эпизоде в беседе с премьером Владимиром Путиным в Ново-Огареве, Патриарх заметил: «Это не значит, что, как нам кажется, в монастырях должны быть светские учреждения до бесконечности, что иконы должны находиться в запасниках, когда есть возможность их использовать по прямому назначению. Церковь никогда не преследует узкоцеховых интересов. Она должна заботиться о народе и об обществе».
Основной аргумент, выдвигаемый Церковью в обоснование своих претензий на культурное наследие, – регулярные заявления о том, что она сама сумеет их сохранить. Но во владении Церкви, претендующей сегодня на музейные объекты, в силу разных обстоятельств и без того сосредоточены уже громадные ценности. Однако, за исключением нескольких редчайших случаев на всю страну, когда они находятся под присмотром специалистов, религиозная организация не в состоянии обеспечить им подобающую сохранность. В переданных в 90-е годы храмах и монастырях в результате произвольных «реконструкций», оснащения изначально «холодных» помещений отоплением в храмах нарушается температурно-влажностный режим. В результате осыпаются древние фрески, вздуваются и гибнут иконы. Замена белокаменных полов гранитными и мраморными плитами, уложенными на бетон, нарушает уровень влаги в стенах, где начинает развиваться грибок. Кроме того, фрески, образцы подлинной иконописи и декор зачастую сбиваются или замазываются, переписываются случайными «мастерами» на вкус епархиального начальства. При этом выглядят нелепо упреки собственного государства в светскости – этом культурном достижении цивилизованного мира, открывающем в числе прочего широкие перспективы для развития религиозных культур.
