Влияние санкций на нефтегазовый сектор РФ

Для разработки шельфа России катастрофически не хватает собственного оборудования. Фото с сайта www.gazprom.ru

В рамках форума «Нефтегазовый диалог» ИМЭМО РАН 22 сентября 2015 года состоялся семинар «Международные санкции и российский нефтегазовый сектор».

Тема семинара крайне актуальна с позиций экономики и социальных наук, она касается важнейшей отрасли народного хозяйства и потому собрала большую аудиторию специалистов, а выступления докладчиков вызывали живую и  компетентную дискуссию.

С точки зрения руководителя Аналитического центра энергетической политики и безопасности ИПНГ РАН Алексея Мастепанова, текущие экономические санкции не были чем-то экстраординарным: за период 1945–2000 годов они накладывались на нашу страну 160 раз. В текущем периоде санкции против РФ ввели Евросоюз, США, Япония, Канада и Австралия. Наиболее тесным для России было и остается экономическое сотрудничество с Евросоюзом, технологическое сотрудничество с США важно для нефтегазового сектора в связи с новациями в добыче и бурении месторождений в новых районах. По мнению докладчика, системными вызовами мировой энергетики являются опережающий по сравнению с приростом населения рост энергопотребления; усиленное потребление моторного топлива; выход на глобальный рынок новых крупных производителей и потребителей энергии восточных стран. Последствия санкций укладываются в контекст трудностей современной энергетической ситуации развитых стран.

По мнению докладчика, глобальный дефицит энергоресурсов сейчас человечеству не грозит, напротив, надвигается профицит энергоресурсов. Для России это означает возможное снижение экспорта нефти и газа, что ослабит негативные последствия санкций. 

Для Андрея Конопляника из РГУ нефти и газа им. Губкина влияние антироссийских санкций на освоение нефтегазового потенциала российского арктического шельфа имеет далеко идущие последствия и для России, и для наложивших санкции стран. Освоение шельфа рассматривается в его докладе в контексте «развилки энергетической политики России». В нем систематизируется набор санкций со стороны ЕС и США, непосредственно ориентированных на Россию. Напомним, что первоначально (март 2015) это был запрет на въезд в страны ЕС и США российских чиновников и заморозка их зарубежных активов. Затем (июль 2015) был установлен запрет на поставку технологий работы со сланцевой нефтью на шельфах Арктики, в августе введен запрет на поставку технологий для конкретного  месторождения в Охотском море. Докладчик детально разобрал основные технические решения при освоении арктического шельфа и уточнил, что  районы, имеющие сходные с отечественными арктическими и тем более полярными условия, есть лишь у пяти проектов США в море Бофорта. Андрей Конопляник выдвинул тезис об относительности действия санкций в зависимости от местоположения участков на арктическом шельфе: там, где изученность выше (западные районы), действуют преимущественно технологические санкции. Там, где изученность ниже (восточные районы) и требуются дополнительные масштабные инвестиции, «срабатывают» финансовые санкции.       Докладчик акцентировал различия «санкционного эффекта» для глубоководных и мелководных районов. Для мелководных участков доступны наличные западные технологии и опыт, поэтому санкции лишь отложили программы освоения российских мелководных шельфов.      

Напротив, для глубоководных участков необходимы технологические прорывы и соответственно тесное технологическое сотрудничество приполярных стран. Санкции означают запрет такого сотрудничества и соответственно требуют согласования межгосударственной энергетической политики, вплоть до глобальной смены ее приоритетов. Андрей Конопляник полагает, что санкции для Запада суть «выстрел себе в ногу», поскольку они закрыли перспективный рынок мелководных арктических проектов, в том числе вторичного использования уже отработанного оборудования.       В настоящее время в нефтегазовом машиностроении нет эффективной программы импортозамещения. По мнению специалистов, дискутировавших с докладчиком, такая программа и нереальна: к 2020 году уровень иностранного оборудования в программах повышения нефтеотдачи и в шельфовых проектах будет составлять 60–80%.   

В завершение доклада был рассмотрен вопрос о различиях системной адаптации к санкциям главных участников освоения арктического шельфа – «Роснефти» и «Газпрома». Сделан вывод, что «Газпром» менее чувствителен к негативному воздействию санкций.

В содержательном докладе заместителя директора ИПНГ РАН Василия  Богоявленского основное внимание было уделено стратегии развития арктической зоны РФ и развитию бурового флота России. Он полагает, что основные риски и угрозы в этом направлении связаны с отсутствием современных отечественных технических средств и технологий для поиска, разведки и освоения морских месторождений углеводородов. Предлагается государственное содействие: развитие современного сервисного комплекса, воссоздание научно-исследовательского флота,  обоснование перспектив деятельности в Арктике, системные исследования по изучению опасных природных явлений и мониторинг геолого-экологических процессов в районах освоения перспективных нефтегазовых месторождений.

Отмечено, что российская газовая промышленность не потеряла своего значения в мировой энергетике, а главный регион газодобычи – Ямало-Ненецкий округ по-прежнему лидирует: в нем по состоянию на 2010 год производится больше ПГ, чем в США и тем более в Северном море. По мнению докладчика, на перспективу желательно сохранение лидерства в освоении нефтегазовых ресурсов за концерном «Роснефть», которому сейчас принадлежит 75,5% лицензионных участков. Между тем в 2012–2013 годах на шельфе российской Арктики не было пробурено ни одной ПРБ скважины, а в 2014 году – всего 2. 

Основные пути развития нефтегазовой отрасли мира – это глубоководные акватории, залежи нетрадиционных углеводородов: сланцевая и тяжелая нефть. Россия, по мнению докладчика, будет следовать тем же путем, с учетом ее географической специфики. Главное, это возрождение отечественного бурового флота, перемещение основной программы буровых работ на отечественные шельфовые, прибрежные месторождения и восточносибирские лицензионные участки. 

Выступление заместителя начальника Управления по стратегическим исследованиям в энергетике Аналитического центра при правительстве РФ Ирины Поминовой было посвящено проблеме устойчивости российских компаний против санкций нефтегазовой отрасли. По ее мнению, ответом на новые реалии на технологические санкции (требование на получение разрешения от государства для экспорта в Россию энергетического оборудования и технологий) является курс российских компаний на импортозамещение; на финансовые санкции (запрет на предоставление нового капитала, проведение трансакций с крупнейшими российскими банками, предоставление им кредитов) – разворот на Восток; на падение цен на нефть – девальвация рубля.

Нефтегазовый форум ИМЭМО всегда собирает многочисленных экспертов. Фото с сайта www.imemo.ru

Исследуются реальные  санкционные ограничения российских компаний, в первую очередь «Газпром нефть», «Транснефть», ЛУКОЙЛ, «СургутНЕФТЕГАЗ» и других. Приводятся результаты анализа «технологической устойчивости» основных нефтегазовых, преимущественно шельфовых проектов в Арктике, на Черном и Каспийском морях. Докладчик полагает, что высокая зависимость от импортного оборудования и технологий делает невозможным массовую реализацию шельфовых проектов Арктики.

Исследованы по критерию устойчивости альянсы с основными зарубежными компаниями нефтегазового сектора. Из шести крупнейших компаний сотрудничество в урезанной форме сохраняется с двумя – BP и   Statoil. С прочими компаниями масштабные проекты свернуты, однако сохраняется их долгосрочная заинтересованность в крупномасштабных совместных проектах и тем самым – возможность реанимировать сотрудничество при изменении политической ситуации.

В завершение списка заявленных докладчиков выступил Михаил Крутихин – партнер и аналитик RusEnergy. По его мнению, санкции на арктические проекты связаны с ценами на нефть. По-видимому, и без санкций проекты добычи нефти на арктических шельфах не проходят по себестоимости  добычи и требуемым огромным капитальным затратам. Что касается «поворота на Восток», то получение денег от Китая даже для проекта «Сила Сибири» на запрашиваемых нами условиях будет трудно обосновать.

Условия поставок оборудования для буровых усложнились: можно получить некоторое, но временно и без гарантий. Качество восточного, прежде всего китайского и корейского, оборудования для буровых, по мнению докладчика, невысокое. В целом санкции ограничили некоторые проекты и других известных докладчику компаний, но, поскольку идет общее сокращение цен и объемов торговли углеводородами, их (санкций)  влияние на экономику нашей страны будет сглажено.

Примерно к тем же выводам пришли выступавшие в свободной дискуссии на заключительной фазе семинара специалисты.

Итог дискуссии подвела руководитель семинара академик Наталья Иванова. По ее словам, самый негативный сценарий продолжения санкций – это иранский сценарий, это угасание отрасли. Прозвучал тезис о том, что санкции работают, но не срабатывают. «Если считать, что санкции объявлены для смены режима – да, это не сработает. Но если рассматривать санкции как меры, которые заставляют правительство, против которого они применяются, больше считаться с международными правилами, то это должно быть объявленной идеей санкций. Но, подчеркиваю, мы видим, что санкции довольно мягкие. Пока мы держимся на большом инерционном запасе и главная задача при продолжении санкций, а это с высокой вероятностью будет происходить, не потерять отрасль, не дать ей угаснуть.

Мы видим иранский пример как наиболее негативный сценарий, но мы не Иран. У нас гораздо больше науки, технологий и геополитических возможностей, и подобный сценарий не может реализоваться в полном виде. Возможен, впрочем, какой-либо проект, весьма сомнительный  с коммерческой точки зрения.

Вместе с тем я не думала, что прозвучат мнения о позитивных  моментах санкций, но они прозвучали. По-видимому, позитивный  результат от санкций в том, что будут отменены  проекты в Арктике, потому что действительно здесь возникают чудовищные экологические риски в сочетании с не вполне понятной экономической отдачей. Проекты  сейчас реально заторможены, и это главный позитивный момент. 

Второе – это сомнительный спор о возможности открываться или закрываться в международном сотрудничестве. С моей точки зрения, сотрудничество совершенно явным образом закрывается, потому  что именно в этом направлении первые санкции и применены. Меняются направления этого сотрудничества. И это официально объявленные цели: сотрудничество с Востоком – финансовое, технологическое – все на Восток. Но что придет с Востока? Здесь я разделяю озабоченность, которая была высказана Михаилом Крутихиным.  

Китай – сложный партнер, это признают все компании. Сотрудничество с ним – это новая вода, в которую они пока не очень глубоко заходили.  Мы видим, как непросто складывается на государственном уровне поддержка проектов, а на уровне компаний будет еще сложнее. Мы это уже видим: даже руководство крупнейших нефтегазовых компаний говорит, что сотрудничество с Китаем – это совсем не то, что сотрудничество с Exxon Mobil, это гораздо сложнее.

И, наконец, третье. Мы должны понимать, что сейчас на нефтегазовую отрасль воздействуют не столько санкции, сколько «невидимая рука рынка». Это резкое падение цен и это фундаментальное снижение спроса на тех рынках, которые в основном являются нашими. В  Европе это газовый рынок и относительно меньшие проблемы с нефтяным рынком. 

Это фундаментальные факторы, которые в данный момент действуют на  отрасль  значительно сильнее, чем санкции. Именно поэтому мы сегодня должны сказать о плане дальнейшей работы.

Я согласна, сказала она далее,  с Михаилом Крутихиным в том, что необходимо крупными буквами везде написать: «Цены на нефть падают, и надолго». Мы собираемся посвятить этому следующий семинар «Макроэкономические отраслевые последствия снижения цен на нефть».

Затем мы планируем провести семинар о том, как и какую нефть добывать в этих новых условиях. Здесь нам помогут наши норвежские консультанты, а затем у нас будет совместный диалог с голландской компанией Energy Delta, с которой мы будем говорить об эффективности управления компаниями в новых условиях. Разумеется, мы еще откорректируем темы семинаров».