Олег Никифоров
Две трети территории России энергоснабжается в автономном режиме.
Схема Олега Попеля
Ответ на вопрос о месте и перспективах возобновляемых источников энергии (ВИЭ) и прежде всего таких нетрадиционных, как энергия солнца, ветра, Мирового океана, попытались найти эксперты на международном семинаре «Возобновляемые источники энергии: перспективы для России», который прошел в рамках форума «Нефтегазовый диалог» ИМЭМО РАН. Известно, что проблема использования возобновляемых источников энергии остается пока и спорным пунктом во взаимоотношениях России и ЕС. Поэтому семинар позволил не только обозначить разный подход России и Европы, но и определить перспективные сферы использования их в российских условиях.
Постановку проблемы с европейской точки зрения попыталась дать единственный западный специалист, принявший участие в семинаре, Саманта Олз, старший эксперт по возобновляемым источникам энергии Мирового энергетического агентства (МЭА). С ее точки зрения, во главу угла МЭА ставит три принципа: энергобезопасность в плане надежности поставок энергоносителей, охрану окружающей среды за счет снижения выбросов парниковых газов и поддержку экономического роста.
Главную цель МЭА формулирует как снижение наполовину (по сравнению с нынешним периодом) выбросов парниковых газов. Эта цель собственно говоря, непосредственно влияет на решение других задач: энергобезопасность и экономический рост. Это связано с тем, что данное решение предусматривает замену традиционных энергоносителей возобновляемыми. Наибольшее развитие в последнее время получило использование таких энергоносителей, как ветер. За 20 лет рост выработки ветровой энергии составил 500%. Применение биомассы как энергоносителя носит стабильный характер, солнечная энергетика играет пока ограниченную роль и находит свое применение в основном в странах ЕС. Геотермальная энергетика развивается там, где есть возможность без существенных дополнительных инвестиций ее использовать. Кстати, именно российское использование геотермальной энергии, в частности на Камчатке, МЭА оценивает достаточно высоко. Вряд ли в мире найдется другой такой опыт использования геотермальных источников для выработки электроэнергии, как камчатский.
Оценивая перспективы альтернативных традиционным энергоносителям на уровне 2050 года, МЭА приходит к выводу о возможности трех сценариев развития. Один их них (см. график 1) исходит из равномерного использования всех альтернативных и традиционных видов энергоносителей, за исключением угля в сравнении с базисным вариантом, где уголь играет преобладающую роль. А затем рассматриваются два наиболее возможных варианта с преобладанием ядерной энергии или с преобладанием таких видов энергоносителей, как солнце, ветер, биомасса и вода.
Рассмотрение этих вариантов в привязке к странам (без России) выявляет тоже определенные закономерности (см. график 2). В их числе значительное использование солнечной энергии в Африке, а ветровой и водной – в Европе.
Россия занимает особое положение. На это обстоятельство указал, в частности, докладчик с российской стороны Олег Попель, доктор технических наук, профессор, председатель Научного совета РАН по нетрадиционным возобновляемым источникам энергии, заведующий Лабораторией возобновляемых источников энергии и энергосбережения Объединенного института высоких температур РАН. Это связано, по его мнению, с тем, что в России нет ясного понимания роли возобновляемых источников энергии (речь не идет о крупных ГЭС) в выработке тепла и электроэнергии. И среди ученых, и среди политиков в этом отношении имеются и пессимисты, и оптимисты. Большую роль в скептическом отношении к возобновляемым источникам энергии как фактору снижения выбросов парниковых газов играют отсутствие надежных доказательств фактора глобального потепления и наличие больших запасов углеводородов. Поэтому вопрос использования возобновляемых источников энергии может быть поставлен применительно к России следующим образом: как обеспечить энергобезопасность тех, кто зависит от импорта энергоносителей, и как гарантировать экологическую безопасность. Кроме того, полагаться на «бесконечные» запасы углеводородов тоже особо не следует. Ведь мы, по словам Попеля, экспортируем 45% добываемых энергоносителей в виде продуктов (нефть, газ, уголь). Доля энергии в экспортной продукции первого передела занимает 13%, а расход энергии на транспорт – 6%. Нам на внутреннее потребление остается только 36%. И подобная тенденция сохранится, поскольку нефтегазовый комплекс страны обеспечивает 17% ВВП и более 40% консолидированного бюджета страны. Вместе с тем две трети территории России находится в зоне децентрализованного и автономного энергоснабжения. На ней проживают почти 25 млн. человек. Они платят за энергию по повышенным ставкам, составляющим более 25 руб. за кВт-ч. Более 50 регионов страны вообще энергодефицитны, то есть их энергетическая безопасность находится под угрозой, поскольку они могут существовать только в условиях завоза топлива. В таких регионах стоимость 1 кВт-ч доходит до 100 руб. Поэтому именно автономное энергоснабжение для России представляет нишу, где необходимо использовать ВИЭ. Другая ниша применения возобновляемых источников, как это ни странно, находится в зоне централизованного энергоснабжения. Речь идет о так называемых тупиковых линиях электропередачи в энергодефицитных районах. В данном случае мы сталкиваемся с отказами подключения потребителей по тем или иным причинам. Особое распространение такая практика получила в центральных, южных регионах, в Сибири и на Дальнем Востоке. Сейчас в России наконец приняты соответствующие законодательные акты, регулирующие развитие ВИЭ. Согласно им за 10 лет в строй должно быть введено не менее 25 гВт мощности. Это потребует около 75 млрд. долл. капиталовложений. Вряд ли эти суммы можно найти в госбюджете. Поэтому на повестку дня встает проблема стимулирования частных инвестиций в этот сектор народного хозяйства.
