Виктор Гаврилов
Тотальная зависимость от нефти вынуждает Россию делать ставку на эксплуатацию истощенных месторождений.
Эль Лисицкий. "Proun P 23 n 6". Галерея «Гросфенор».
Всем известно, что российская экономика во многом, если не полностью, зависит от нефти и газа. Дорожает нефть – укрепляется рубль, пополняется казна. Цена упала – в стране усиливается кризис, рубль слабеет.
Нефть и газ определяют не только экономическую стабильность в России, но они еще и ключевой фактор во внешней политике нашего государства. Европейские страны строят свои отношения с нами опять-таки, прежде всего принимая в расчет энергетические потоки, которые идут к ним с востока. Надо российской дипломатии повлиять на Европу, она заигрывает с Китаем, Турцией, Южной Кореей, намекая, что углеводороды нужны не только Западной Европе, но и странам Ближнего и Дальнего Востока. Нефть и газ – это своеобразные тузы в дипломатической колоде карт, которые бывают весьма кстати в сложном международном покере.
Создатель не обидел Россию минеральными ресурсами вообще и нефтью с газом в частности. Судите сами: 13% мировых запасов нефти и 32% – природного газа. Немало! Но всегда ли мы рачительно распоряжаемся этими богатствами?
Ставка на эксплуатацию ресурсов
Развитие энергетики определено документом, который был принят еще в 2003 году, – это «Энергетическая стратегия России на период до 2020 года». В ней предусматривался стабильный рост добычи нефти и газа с доведением его к 2020 году до 520 млн. т по нефти и до 730 млрд. куб. м по газу. В документе предусматривалось также грандиозное строительство магистральных трубопроводов на запад и на восток с целью увеличения поставок нефти и газа в Западную Европу, в страны Азиатско-Тихоокеанского региона, прежде всего в Китай, Южную Корею, Японию.
Стратегия выстроена таким образом, что ее лейтмотив – максимальное извлечение нефти и газа из российских недр с целью продажи на внешнем рынке. Уже сейчас 56% добываемой нефти идет на экспорт (в СССР максимально экспортировалось лишь 22% от годовой добычи). Более трети производимых нефтепродуктов и добываемого газа также вывозится за пределы России. В соответствии с «Энергетической стратегией России» к 2020 году эти цифры должны возрасти. Весь прирост добычи нефти за последние десятилетия, которым мы так кичились, шел на экспорт. За период с 1990 по 2009 год внутреннее потребление нефти практически не увеличилось, хотя добыча возросла с 323,3 млн. т в 2000 году до 490,7 млн. т в 2007-м (см. график 1).
Вторая важная особенность действующей «Энергетической стратегии России» – это прогрессирующее ослабление роли государства в добыче и использовании углеводородного сырья. По крайней мере уже сейчас почти вся добываемая нефть (около 90%) обеспечивается вертикально-интегрированными компаниями, им же принадлежит более 80% активных нефтяных запасов. По сути дела, государству (то есть народу) осталось лишь подземное пространство, где размещаются нефть, газ и другие полезные ископаемые.
Кабала углеводородов
Россия – это страна с минерально-сырьевой экономикой. Так, в 2007 году из 6,9 трлн. руб. доходов федерального бюджета свыше 4 трлн. (почти 60%) пришлось на минерально-сырьевую базу. Мы обречены на кабальную зависимость от нефти и газа, а раз так, то было бы разумно позаботиться о своевременном пополнении их запасов. Но здесь-то и кроется подводный камень энергетической политики нашего государства.
Практически все месторождения нефти и газа, которые обеспечивают современный уровень добычи, были открыты 35–40 лет назад, еще в советское время. За весь почти 20-летний период новой «демократической власти» в России было введено в промышленную разработку лишь одно достаточно крупное Ванкорское нефтяное месторождение, расположенное в Западной Сибири. Его запасы составляют около 400 млн. т. Но это – капля в море, которая не меняет сложившейся ситуации. А она такова: действующие нефтяные месторождения Западной Сибири, которые и обеспечивают планируемый уровень производства нефти, вступили в стадию падающей добычи. Их запасы истощаются, снижается продуктивность скважин. При форсированных отборах, чем грешат нефтяные компании, быстро теряется пластовая энергия, падает коэффициент извлечения нефти (КИН). Так, в Западной Сибири, нефтегазовой житнице России, он составляет в среднем 20–25%, тогда как в советское время – 40–45% (см. график 2). Массовое применение метода заводнения при разработке месторождений привело к преждевременному обводнению многих добывающих скважин. В среднем по России обводненность эксплуатационных скважин составляет 82%, а на некоторых месторождениях той же Западной Сибири – 90%! По причине обводненности, когда скважина качает воду и лишь немного нефти, у нас в стране брошено более 700 тыс. скважин, выработанных лишь на треть.
С газом дела обстоят лучше, но тоже далеко не блестяще. Регионы традиционной газодобычи, опять-таки Западная Сибирь с такими газовыми гигантами, как Медвежье, Заполярное, Уренгойское и другие, также находятся в стадии падающей добычи. Запасы по главному газосодержащему сеноманскому комплексу к настоящему времени уже значительно израсходованы. Так, месторождение Медвежье выработано на 75%, Уренгойское – на 65%, Ямбургское – на 54% и т.д. Тем не менее их продолжают эксплуатировать на истощение, а ведь они дают почти 90% годовой добычи газа.
В отличие от положения с нефтью перспективы с газом более радужные. Еще в советское время были открыты газовые кладовые на полуострове Ямал, в Баренцевом и Карском морях. Но освоение этих гигантских по запасам месторождений (Штокмановское, Бованенковское, Русановское, Ленинградское и др.) связано с большими техническими и экологическими рисками. Здесь надо сто раз отмерить и один раз отрезать, хотя резать мы уже начали практически без примерок.
В прежнее время у нефтяников и газовиков существовало понятие «кратность запасов». Под ним понимался период времени, который потребуется, чтобы исчерпать запасы данного сырья при существующем уровне его добычи. Считалось, что для стабильного развития производства, например, нефти кратность ее запасов должна быть равна не менее 30–35 лет. За это время нефтяники должны подготовить новые резервы, чтобы кратность запасов не уменьшилась. Действительно, к началу распада СССР норма кратности запасов по нефти соблюдалась, а по газу она была много выше требуемого уровня.
«Спецов» катастрофически не хватает
Развал Советского Союза вверг страну в экономическую и политическую катастрофу. Беда коснулась и геологической отрасли. По сути дела, она просто исчезла из государственной архитектуры России. Бесчисленные реформы, одна глупее другой, привели к тому, что геологическая служба была опущена «ниже плинтуса». Упразднено Министерство геологии, число сотрудников Геологической службы в стране сократилось в 10 раз, в 4–5 раз уменьшился объем разведочного бурения, существенно снизились объемы геофизических работ. Фактически была свернута вся программа наращивания ресурсов минерального сырья. На VI Всероссийском съезде геологов, прошедшем в октябре 2008 года, отмечалось, что «интеллектуальная, кадровая, техническая, технологическая и организационная деструкция Геологической службы приближается к критическому уровню, превышение которого может привести к разрушению геологической отрасли страны».
Как следствие этого – добыча нефти и газа не компенсировалась восполнением их запасов. Если ранее прирост запасов в 4–5 раз превышал добычу, то в период 1991–1995 годов он составлял только 1,82, а с 1996 года – 0,51. Это означает, что с момента развала СССР мы начали «проедать» свои ресурсы. В последние годы ситуация несколько скорректировалась, но все равно за период с 1991 года накопленный дефицит запасов углеводородов, исчисляемый в 6 млрд. т у.т., остается некомпенсированным. В итоге в целом по России запасы углеводородного сырья уменьшились на 15%, а в Западной Сибири – на 20% (см. рис. 2). Если ситуацию не изменить, то скоро, примерно лет через 25, мы увидим дно нефтяного колодца. По газу это «радостное» событие может произойти позже, лет через 40.
 График 1. Весь прирост добычи нефти за последние десятилетия шел на экспорт. Источник: Российский государственный университет нефти и газа имени И.М.Губкина |
Когда наступит конец нефтегазовой эпохи?
Справедливости ради надо сказать, что мрачные предсказания о конце нефтегазовой эры звучали в мире уже не один раз. Впервые об этом заговорили в конце XIX – начале XX века американские геологи С.А.Амбернер, Т.Дей, У.Пратт, Д.Уайт и др. Но каждый раз человечество выручало открытие новых крупных нефтегазоносных провинций, и негативные прогнозы отодвигались в неопределенное будущее. Но на сей раз дело посерьезнее, за последние 30 лет сколько-нибудь крупных открытий, способных вдохнуть оптимизм в мировую нефтегазовую энергетику, сделано не было. Может быть, недра оскудели?
Не будем говорить о мире в целом, а про Россию скажем: есть еще порох в отечественной углеводородной пороховнице. Геологическая изученность наших недр сравнительно невелика, в среднем не более 40%. Около 20% территории России составляют белые пятна на геологических картах среднего масштаба. То же можно сказать и об арктическом шельфе. Есть где искать новые газовые и нефтяные гиганты на суше и тем более на море. Дело не в этом, а в том, что их по-настоящему никто и не ищет. В прежние времена этим занималось Министерство геологии. На бюджетные средства проводились региональные геологические изыскания, открывались и разведывались месторождения нефти и газа, подсчитывались запасы, а потом их передавали нефтяникам и газовикам для разработки. Сейчас поисковые задачи выполняют вертикально-интегрированные нефтяные и газовые компании. Причем они получают выигранные на аукционе лицензионные участки ограниченной площади. Что есть на таком участке, толком никто не знает. Поиск ведется практически на «пятачке», с большими геологическими и экономическими рисками. Естественно, что компании стремятся разместить буровые скважины на площадях распределенного фонда в традиционных нефтегазодобывающих регионах, при ограниченном выходе на перспективные, но отдаленные и малоизученные территории. При таком ведении геологического хозяйства изученность российских недр не увеличивается, открытий крупных месторождений не происходит, отсутствуют и геологические научные обобщения, которые могут скорректировать траекторию поиска. Свой фактический материал нефтяные и газовые компании давать никому не хотят.
Создалась парадоксальная ситуация: российские недра изучены менее чем наполовину, их углеводородный потенциал реализован тоже примерно наполовину, а прирост запасов нефти и газа не компенсирует их добычу! Возникает традиционный российский вопрос: что делать?
 График 2. При форсированных отборах быстро теряется пластовая энергия, падает коэффициент извлечения нефти (КИН). Источник: Российский государственный университет нефти и газа имени И.М.Губкина |
Рецепты на сегодня
Рецепт простой: воспользоваться положительным многолетним советским опытом в геологоразведке. Новорусские «демократы» разрушили прежнюю государственную структуру, а создать новую, столь же эффективную, ума не хватает.
Первое, что следовало бы сделать нынешней власти, – возродить Министерство геологии, главная задача которого – восполнять и укреплять ресурсную базу державы. Если для нас нефть и газ – основа экономики, то такое министерство имеет стратегическое значение, оно формирует экономический фундамент всего государства. Как ни вспомнить слова М.В.Ломоносова: «Богатство недр есть залог величия державы»! Кстати, голоса в поддержку этой идеи звучали на VI съезде геологов России.
Министерство геологии должно сконцентрировать все функции управления государственным фондом недр, их геологического изучения и, самое главное, воспроизводства минерально-сырьевой базы страны. За государственные средства министерству следует организовывать планомерный поиск месторождений полезных ископаемых, в том числе нефти и газа, а разведанные месторождения выставлять на аукцион. Стартовая цена такого участка напрямую зависит от выявленных запасов и геологических условий их залегания. При разработке гигантских месторождений приоритет – за государственными компаниями. При профессиональном и честном руководстве стоимость добытой нефти и газа должна быть меньше, чем у частных компаний, за счет изъятия различных накруток и сверхдоходов.
Второе – это повысить уровень профессионализма у руководителей государственных служб. Нашу страну буквально захлестнула мутная волна непрофессионализма. Любители попробовать себя в новой ипостаси буквально заполонили все вокруг: от экранов телевизоров до государственных структур. За годы реформ уровень профессионализма в федеральных органах власти резко снизился. Не минула сия беда и геологию. Кто только не руководил ею: дорожный строитель, ветеринар. В значительной степени по вине непрофессионалов экономика нашей страны оказалась в разрухе, развалился и минерально-сырьевой потенциал. С завидным упорством рубился и продолжает рубиться сук, на котором мы все сидим. А может быть, висим?
Третье. Российские нефтяные и газовые компании нацелены главным образом на эксплуатацию отечественных месторождений нефти и газа. Как говорится, «бей своих, чтоб чужие боялись». Между тем все иностранные компании добывают нефть и газ за пределами своих стран. Иногда по причине, что у себя добывать нечего, а иногда исходя из государственной политики. Так, в США она ориентирована на долговременное сохранение запасов собственных месторождений. Такая политика увязывается с требованием развития ресурсосберегающих технологий в производствах, потребляющих нефть, поэтому нефтеемкость ВВП в США снизилась на 18%.
Думается, такое рачительное отношение к отечественным ресурсам неплохо бы перенять и нашим компаниям. Пока же реальная разработка за рубежом с участием России проводится только на шельфе Вьетнама, на нефтяном месторождении Белый Тигр. Но это опять-таки заслуга советской власти.
Внешняя политика российских нефтяных и газовых компаний должна быть более агрессивной. К этому подталкивает их руководство нашей страны, но они слишком сонно реагируют. Следовало бы позаимствовать опыт у китайцев. Их присутствие чувствуется во всех странах мира, где ведутся поиски черного золота. Возьмите страны СНГ, особенно азиатские. Китайские компании чувствуют себя там как дома. Мы же в лучшем случае ведем переговоры. Не хватает нашим компаниям активности, целеустремленности, не умеют они работать на внешнем нефтегазовом поле. А может, не хотят? А может, просто заелись?
Таких пожеланий можно высказать множество, да они не так уж и оригинальны. Эту тему неоднократно озвучивали многие бывшие руководители советских государственных органов: Н.К.Байбаков, Е.А.Козловский, В.З.Гафаров, В.П.Орлов и др. Но воз, как говорится, и ныне там.
Подведем итог нашим рассуждениям. Итак, российские недра не оскудели, их нефтегазовый потенциал реализован лишь наполовину. Впереди открытия новых крупных нефтегазоносных областей как на суше, так и на шельфе. Нефти и газа хватит и нашим детям, и нашим внукам, нужна лишь государственная воля, чтобы разумно распорядиться тем даром, который достался России по воле Провидения.
