Алексей Хайтун
Газовые «гонки» как для поставщиков, так и для потребителей представляют собой состязание с многими неизвестными.
Эдуард Манэ. «Бега в Лонгчемп». Чикагский институт искусств
В первой декаде апреля участники шестой встречи Форума стран – экспортеров газа (GECF) должны будут обсудить бизнес-концепцию газового альянса, инициаторами создания которого считаются Россия и Иран. Можно предположить, что производители газа постепенно подходят к пониманию необходимости координации действий при поставках топлива на внешние рынки. Главной задачей «газового ОПЕК» может стать противодействие альянсу стран-потребителей, который хотел бы приобретать газ на границе ЕС по оптовым ценам, не разрешая экспортерам торговать на розничном рынке Европы. Таким образом, основная часть разницы между розничными и оптовыми ценами оставалась бы европейским посредникам, а не странам – производителям газа.
Понятно, что в Европе рассматривают газовую ОПЕК не как бизнес-проект, а как политический инструмент, с помощью которого страны, богатые газом, будут диктовать свою волю газодефицитным странам с рыночной экономикой и демократическими режимами.
Экономическая цена вопроса весьма высока: природный газ для мировой, а особенно европейской энергетики стал ресурсом первостепенной важности. Страны ЕС прогнозируют весьма высокие показатели потребления природного газа и СПГ. Одним из крупнейших потребителей газа являются США. Но эта страна ввозит примерно треть от импорта ЕС, и в основном в форме сжиженного газа (СПГ). Самые крупные импортеры природного газа – это ЕС и Япония. Поскольку дальневосточное направление не учитывается в проекте новой газовой структуры, данная статья опирается на европейские реалии.
Согласно основному сценарию, опубликованному МЭА во Всемирном энергетическом обозрении за 2006 год, потребление газа в ЕС возрастет к 2030 году по сравнению с существующим уровнем где-то наполовину (до 700 млрд. куб. м в год). Поэтому понятно желание России и других стран – поставщиков природного газа стабилизировать объемы и цены поставок на возможно более высоком уровне.
Инициаторы и их мотивы
К инициаторам создания нового газового картеля причисляют Россию и Иран – лидеров по запасам и экспорту газа (Россия занимает первое место в мире по запасам газа – 47 трлн. куб. м, Иран – второе место, 26 трлн. куб. м). Некоторые наблюдатели включают в число лидеров и Алжир. Вместе эти страны владеют 60% мировых запасов природного газа.
В первой шестерке кандидатов – четыре страны – производителя газа, входящие в МЭА: Канада, Великобритания, Норвегия, Нидерланды. И здесь кроется основное отличие от нефтяного ОПЕК: Россия и четыре страны, входящие в МЭА, – не только производители, но и крупные потребители собственного газа. Их экономики заинтересованы в низких ценах на энергоносители для собственного потребителя. Но двойной стандарт цен противоречит принципам мировой экономической интеграции.
Разумеется, в России эти «ножницы» между внутренними и экспортными ценами имеются и определенный период сохраняются, хотя и идут споры об их правомерности. Хорошо известно, что низкие внутренние цены дают негативные стимулы энергетической эффективности, снижая конкурентность отечественной промышленности, но также препятствуют росту газового экспорта. И это ключевой момент для реформирования газовой отрасли и российской экономики в целом.
Поскольку целью новой организации – «газового ОПЕК», как и любого иного картеля, является усиление контроля над поставками сырья на рынок и повышение доходов от его продажи, ее интерес будет реализован в повышении цен на газ, тем более в данной ситуации учитываются и геополитические интересы основных производителей.
Природа газовой отрасли такова, что в экономически развитых державах большая часть газа производится и потребляется в одном и том же месте, по крайней мере это справедливо для США, России и Великобритании, в которых 65–85% газа потребляется в стране. Поэтому с точки зрения экономики рынка газа не должно быть какой-то значительной разницы между стратегией России, США или Великобритании.
Если исходить из такой логики, то на долгосрочную перспективу Россия не может быть заинтересована в повышении цен: российские потребители уже сейчас закупают 70% российского газа. Пока цена газа в России низка, но со временем она достигнет мирового уровня из-за обязательств в рамках вступления России в ВТО. Разница между российскими и европейскими ценами на газ будет равна лишь стоимости транспортировки. Напротив, ведущие страны – члены нефтяного ОПЕК сами потребляют лишь незначительную часть произведенной нефти. Их заинтересованность в высокой цене почти абсолютна и лишь опосредованно ограничивается через цену импорта потребительских товаров. Тем более что эти страны Аравийского полуострова относительно мало населены. В этом основное отличие действующего нефтяного и проектируемого газового картеля.
Показательно, что европейская система энергоснабжения уже сейчас зависит от стран – поставщиков газа в более высокой степени, чем даже от нефтяного картеля ОПЕК.
Производство газа в Европе прошло свою пиковую стадию, поэтому ЕС импортирует 40% потребляемого природного газа, при этом более 32% от всего импорта газа – российского происхождения. Прогнозируемый рост спроса в Западной Европе в период до 2025 года составляет в среднем 2,4% в год. Иными словами, в 2025 году спрос может достичь 730 млрд. куб. м против 420 млрд. куб. м в 2001 году. Доля импорта при этом повысится с 40 до 70%, что еще более усилит зависимость Европы от поставок газа, который сейчас рассматривается в качестве энергоресурса, способного диверсифицировать и улучшить баланс энергопотребления стран ЕС. Но для этого нет необходимости создавать какие-либо картельные объединения.
Цели Евросоюза в развитии экономик стран-участниц достигаются при условии либерализации ценообразования. Конкурируют два пути: применение традиционного механизма конкурентного рынка, отражающего издержки производства, и образование газового картеля по аналогии с ОПЕК. Поскольку нехватка энергоносителей восполняется странами ЕС за счет импорта, то Россия в течение 15–20 лет останется крупнейшим поставщиком энергоресурсов в Евросоюз и на мировой рынок. Естественными конкурентами нашей страны выступают страны Прикаспия и Иран, которые спроектировали собственную систему транспорта газа в Европу по «южному ходу» через Турцию и Ближний Восток.
Растущая зависимость от газового импорта вылилась в принятие ряда документов ЕС, призванных обеспечить потребителям право свободного выбора; с 1 июля 2007 года таким правом должны пользоваться все потребители стран ЕС без исключения.
За и против создания картеля
Итак, имеются две противоречивые тенденции: усиление рыночного начала в потреблении газа и, напротив, олигопольные действия стран-производителей. Анализ мнений европейских экспертов позволяет понять позицию Запада по вопросу регулирования газового импорта. По их мнению, основной фактор нестабильности в том, что Россия не хочет потерять контроль над газовыми ресурсами, и прежде всего над строительством газопроводов. В качестве аргумента выдвигается тезис о том, что специфика газовой отрасли предполагает концентрацию капитала и усиление роли государства. Возможно, в последнем тезисе есть резон: опыт США показывает, что формирование рынка газа потребовало сильного вмешательства государства для ограничения регионального монополизма. Потребовалось выделить транспортные мощности из газовых компаний и ввести правила свободного доступа к трубопроводам под федеральным контролем. Потребители в США получили возможность выбирать между поставщиками газа, что привело в 1998 году к значительному снижению розничных цен на газ и общему оживлению экономики. Открыла для конкуренции свой газовый рынок Великобритания. Сейчас формирует свой рынок и континентальная Европа.
Как известно, «Газпром» придерживается принципиально иной модели, а именно картельного регулирования цен на природный газ. Но это приведет к расстыковке принципов экономического управления стран-производителей, с одной стороны, и потребителей – с другой. Последствия вполне предсказуемы.
Нельзя, впрочем, забывать принципиальные отличия систем газоснабжения США и Европы. В США много газовых месторождений, и потребители не отделены от них значительными расстояниями. В Европе, напротив, производителей и центры потребления природного газа отделяют тысячи километров и государственные границы. Требуются магистральные газопроводы, миллиардные капиталовложения, а возможные конфликты со странами-транзитерами еще больше располагают производителей газа к формированию монополистической экономики. В этих условиях газовый картель можно было бы трактовать как либеральное начинание, если бы не вопрос: а зачем?
Главные отличия в политике обеспечения импорта нефти, с одной стороны, и газа – с другой, сводятся к следующему: принято как данность, что сдвиги в потреблении нефти происходят медленно и цены на нефть на мировом рынке определяют в основном поставщики по краткосрочным контрактам. В последние 30 лет эту роль практически полностью взял на себя ОПЕК, поскольку самый крупный независимый поставщик – Россия на нефтяном рынке не вполне конкурентна по факторам стоимости добычи и транспортировки.
Напротив, газоснабжение основного потребителя зависит в первую очередь от магистральных трубопроводов Восток–Запад, пересекающих границы многих стран, – для экспорта газа особенно важна политическая составляющая, а именно механизм согласований межстранового транзита, основанный на понятных сторонам принципах. Стоимость реконструкции газотранспортных сетей настолько велика, что национальные компании не имеют достаточно капитала, чтобы сделать это и к тому же сохранять еще и потенциал для добычи. Замещение газа углем, развитие новых газовых провинций займет 10–15 лет. На этот период необходима стабильность газового рынка. Поэтому даже разговоры о создании «газового ОПЕК» могут поставить под вопрос перспективы освоения новых запасов и видов энергии.
Кроме того, следует иметь в виду, что добыча и транспортировка газа требуют очень сложной и дорогой инфраструктуры, поэтому разработка газового месторождения обычно происходит параллельно с заключением долгосрочных контрактов между производителями и потребителями. Эти контракты очень жесткие, вот почему, несмотря на значительный рост цен на газ в Великобритании (где давно имеется свободный газовый рынок), газовые цены в континентальной Европе мало изменились.
Это означает, что нет возможности поднять цену только потому, что у вас есть картель: на рынке долгосрочных контрактов в нем нет смысла.
В любом картеле есть два-три крупных поставщика. На нефтяном рынке, например, Саудовская Аравия – главный регулятор производства в ОПЕК. И если картель принимает решение о сокращении производства, то прежде всего этим приходится заниматься Саудовской Аравии.
В принципе в возможный газовый картель могут войти Россия, Алжир, Иран, Ливия, государства Центральной Азии, республики бывшего СССР и страны Ближнего и Среднего Востока, которые контролируют сейчас 3/4 всех мировых запасов газа. Поскольку Россия – крупнейший газовый производитель Старого Света, то именно ей и придется сокращать производство, в результате чего доходы именно этой страны упадут в большей степени, чем других участников. Ирану, который потребляет относительно меньшую долю газа собственной добычи, такой маневр выполнить легче, но его политическое руководство непредсказуемо.
Зачем картель России?
Доводов против активного участия России в создании газового картеля как минимум два. Первый – политический. Любой альянс с Ираном и другими авторитарными режимами, естественно, вызовет негативные последствия для имиджа России в мировом сообществе. В свете поставленных российским руководством задач закрепления нашей страны в статусе основного гаранта мировой (или по крайней мере европейской) энергетической безопасности это нельзя сбрасывать со счетов.
Второй – экономический. Россия уже сейчас в значительной степени контролирует газовый экспорт своих центральноазиатских соседей, покупая их газ по ценам значительно ниже мировых. Она продает тот же газ по пониженным ценам государствам СНГ, что, по-видимому, не зависит от наличия или отсутствия картеля. Пусть даже Россия не получает от этого экономической выгоды, но решает политические задачи переходного периода.
Доводов за, но с оговорками, тоже два. Во-первых, Евросоюз уже представляет собой четко организованный картель покупателей российского газа. При этом ЕС настойчиво навязывает России свои правила ведения бизнеса, в том числе вытекающие из не ратифицированной Россией «Энергетической хартии». В этих условиях нельзя отвергать возможности координации интересов стран-экспортеров.
Во-вторых, имея столь непредсказуемых южных соседей, желательно находить с ними общие экономические интересы и точки соприкосновения. Сотрудничество в энергетической сфере, если разделить политику и экономику, вполне возможно. Из-за соображений «сохранения лица» – не обязательно в форме создания международного газового картеля.
В свете всего вышеизложенного создание «газового ОПЕК» представляется сомнительным по экономическим мотивам и опасным с позиции объединения демократических стран на общих принципах «свободы торговли». Не вполне ясна роль новой России в картеле стран с преобладанием авторитарного стиля государственного управления.
