Наталья Савицкая
Идеальных образовательных систем не существует.
Фото PhotoXPress.ru
О том, какая структурная перестройка ждет высшее образование и почему от вузовской науки нельзя ждать успехов сразу, обозревателю «НГ» Наталье САВИЦКОЙ рассказал ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ Владимир МАУ.
– Владимир Александрович, сегодня в высшем образовании проходит структурная перестройка. Эти процессы иногда вызывают неприятие, а то и сопротивление академического сообщества. Например, тема закрытия филиалов или даже вузов. Каково ваше отношение к сокращению количества институтов и университетов?
– Этот вопрос прежде всего связан с качеством образования. И здесь вопрос к государству – что оно готово считать высшим учебным заведением? Если бы в России была преимущественно частная система вузов, то проблема приемлемого стандарта находилась бы в компетенции собственника университета, ведь от качества образования зависела бы репутация вуза. В нашей стране обеспечение стандартов качества лежит на государстве, и оно верно считает, что не должно допустить профанации высшего образования, поскольку выдаваемый диплом ассоциируется с государством.
Естественно, что государство хочет отмежеваться от псевдообразования – поэтому и устраняет слабые вузы. Если же говорить об общем тренде, мое личное мнение состоит в том, что плохое образование лучше, чем его отсутствие.
Есть две большие иллюзии, связанные с этой темой: первая – что в вуз желает идти слишком большое количество людей. Не бывает «слишком много». Вернее, это хорошо для государства, что так много людей хотят идти получать высшее образование и что в обществе образование имеет высокую ценность. Вторая иллюзия: если у нас будет меньше студентов, то автоматически увеличится количество людей на рабочих специальностях.
Это утопия. Это напоминает мне нашу дискуссию в начале глобального кризиса, когда начитавшиеся учебников по истории ВКП(б) 30-х годов грезили, что мы ответим на безработицу общественными работами – строительством дорог и небоскребов. Но офисные работники достаточно спокойно пересидели кризис дома, за компьютером. Это же понятно, что они никогда не займут рабочие места. И для нас будет даже лучше, если они туда не пойдут, а то риски построенных ими зданий были бы очень высоки.
Иными словами, нам нужна более гибкая система образования. Общество должно удовлетворить свой спрос на высшее образование, а не ограничивать его. И вместе с тем оно вправе знать: какие вузы хорошие, а какие – нет.
– Почему в России никак не может прижиться система частного высшего образования, хотя хорошие частные вузы у нас есть?
– Здесь есть элемент традиции. Или даже национального консенсуса. В России традиционно предпочитают частного врача, но государственные университеты. Мы готовы даже государственному врачу платить, но при этом у нас никогда не возникает желания заплатить профессору (если только он не репетитор). Есть такое стойкое убеждение, что частный вуз – это для тех, кто не попал в государственное учреждение.
– Справедливо ли, что, однажды сдав ЕГЭ на полбалла выше, чем остальные, ты учишься все годы бесплатно, пусть и не лучше твоих менее удачливых сверстников?
– Абсолютно справедливых систем нет. Возьмем ЕГЭ. Скажу сразу: я как ректор его всячески поддерживаю. Он снимает с вузов вопросы, связанные с коррупцией. И я категорический противник дополнительных экзаменов – в этом случае есть риск переноса коррупции в вузовские стены. Однако ЕГЭ действительно создает проблему, о которой вы сейчас сказали. Если можно было бы найти систему, при которой можно привязать успехи студента к плате за обучение, я только за. Но не думаю, что существует достаточно прозрачный механизм периодического передела бюджетных мест, который избегал бы коррупционных рисков.
И не только коррупционные риски здесь возникают. Скажем, у нас есть совместная программа с Физтехом, выпускники которого получают два диплома. Сразу скажу: учиться там очень трудно. Бакалаврскую программу оплачивает Газпромбанк (поскольку по закону нельзя получить два высших образования бесплатно) при условии, что студенты не получают оценку ниже четверки. Сдаешь на три – начинаешь платить сам или уходишь со второй программы и учишься как все – по одной. И, внедряя эту систему стимулов, мы столкнулись с «коррупцией наоборот». Преподаватели перестали ставить студентам тройки: «Хорошие ребята, жалко их!»
– Присоединение слабого вуза к сильному дает результаты?
– Это очень сложный вызов для сильного вуза, для его управленческой команды. Но где-то это объединение дает хорошие результаты.
– Где?
– Там, где есть сильная управленческая команда.
– Эффективно ли разделение в руководстве вуза менеджерских функций и управления научной деятельностью?
– Здесь все зависит от традиций. Вот в США – такая система управления, у нас другая. И то, что работает где-то, у нас часто не работает. И наоборот. Правильна та система, которая работает в конкретных обстоятельствах места и времени.
– Возможно и разумно ли перенесение науки в вузы?
– В долгосрочном плане это правильно. В краткосрочном – очень трудно, ведь много десятилетий наука была в НИИ, а образование – в университетах. Разумней было бы не только переносить науку в вузы, но и объединять вузы и НИИ – например, для решения задачи вхождения в мировые рейтинги. А ожидать, что преподаватели вдруг сразу станут учеными, – по меньшей мере странно. Ясно же, что хотя бы одно поколение преподавателей должно смениться. На протяжении многих лет мы затачивали преподавателей под другой функционал. Но сам посыл понятен и полезен – наука должна делаться там, где есть подпитка, есть студенчество.
– Есть такая еще тема, как госзаказ. Тема нужная?
– Конечно. Но я не хотел бы, чтобы искусственным, нерыночным образом решался вопрос, сколько нам нужно инженеров или врачей. Если в условиях всеобщей тяги к высшему образованию искусственно наращивать бюджетные места в медицинских и технических вузах, то мы столкнемся с ситуацией, что в них идут совершенно не склонные к этим занятиям люди. А они пойдут – ведь есть спрос на всеобщее высшее образование. Мне, например, кажется безопасней, если будет перепроизводство псевдоюристов, а не псевдоврачей. Система должна регулироваться естественным путем. Тогда будет меньше рисков.
