Мы жили в царстве грамматики

Когда перед молодыми людьми встает задача выбора вуза, то большинство стремятся выбрать тот, где не нужно сдавать английский язык. Его вроде бы чуть-чуть знают все, а понимают немногие. Почему мы так плохо знаем английский язык? Все ли могут овладеть английским? Об этом мы говорим с деканом факультета иностранных языков и регионоведения Московского госуниверситета имени М.В. Ломоносова Светланой Тер-Минасовой.

– Светлана Григорьевна, почему мы учим английский в школе и вузе и все равно его не знаем?

– Достаточно продолжительное время мы были отрезаны от остального мира. Наши граждане не выезжали за рубеж, поэтому и английский язык был для них чем-то вроде латыни или древнегреческого, то есть мертвым языком. И учились все опять же по классической литературе, а значит – заведомо старой. Английский, которому нас всегда учили в школе и вузе, так называемый «королевский английский», годится только для бесед с королевой, а другого английского нам не давали. Инженеры все больше времени проводили за переводами технических текстов, текстов специальности в погоне за научно-техническим прогрессом. Им, как и всем остальным гражданам, не нужен был язык для общения, потому что общаться по большому счету было не с кем. Мы жили в царстве чтения и грамматики. Рухнул «Титаник социализма», в Россию пришла эра международного общения, и язык стал необходим всем – для путешествий, коммерции или обмена опытом. И когда перед нами встала задача реального общения, мы сделали для себя одно важное открытие: за языковым барьером оказался барьер культурный. Стало ясно, что без знания культуры народа изучаемого языка овладеть языком невозможно. Нельзя изучать его, не зная традиций, культуры народа, менталитета, вероисповедания. Наш факультет одним из первых ввел в свои программы такой предмет, как «межкультурная коммуникация», мы первыми написали программы, стандарты и учебники по этой новой для нашей страны дисциплине и обосновали, почему именно соизучение языков и культур – обязательный фактор успешного овладения языком.

– Выходит, раньше всему этому даже не придавали значения?

– Да, всему этому совсем не придавалось значения ранее. А сегодня в наших программах треть материала отводится на изучение курса «Мир изучаемого языка». Язык – это своего рода щит народа. Любой язык сопротивляется «вторжению» и так просто для изучения иностранцам не дается. Он имеет множество ям и ловушек. Эти приемы доставляют всем изучающим множество неприятностей. Мы, например, с вами часто употребляем слово «персик» для сравнения красоты и нежности кожи юной девушки. А в Китае слово «персик» используется для описания старых женщин, может быть потому, что у них кожа «как печеное яблоко». Вот она – ловушка для незнающих.

Есть даже группа слов, которые мы называем «ложные друзья переводчика». Возьмите слово «националист» и английское «nationalist». У нас слово носит отрицательный оттенок, в английском – положительный: это борец за национальную независимость. Не зная этого, можно попасть в весьма непростую ситуацию при общении с англичанами.

– А есть люди, не способные к английскому языку?

– Нет. Я твердо верю, что таких людей нет. При изучении языка важно снять психологический барьер, мешающий овладению иностранной речью. А снять его мешает нам зачастую наш перфекционизм, желание во всем и всегда быть на высоте. В случае обучения иноязычной речи это только вредит. Мы не говорим, потому что боимся сделать ошибку. Боимся своего плохого произношения. Боимся выглядеть смешно. И зря. Ведь это даже невероятная ситуация, когда иностранец говорит без акцента (если он не шпион, конечно). Так что тем, у кого большие проблемы психологического плана, нужно попытаться расслабиться и не волноваться, не бояться делать ошибки. Англичане, например, очень снисходительно относятся к иностранцам, делающим ошибки. Но если вы так и не смогли расслабиться и рта раскрыть в присутствии англичан, то попробуйте┘ выпить. И вы удивитесь, как много слов вы знаете после двух рюмок. Только поймите правильно, я не призываю студентов напиваться накануне экзамена, но это действительно снимает страх, стресс, неуверенность. Я сама однажды испробовала этот метод, будучи студенткой. Выпила чуть-чуть на дне рождения подруги, а слова вдруг полились рекой.

– Есть ли какая-то польза от интенсивных курсов английского языка?

– Польза есть от всего. Любой метод может найти своего студента. Плохо только, когда утверждается, что это единственный и универсальный метод. Есть еще один важный момент: нельзя учить язык вообще. Язык нужно учить, зная, для каких целей это нужно. Учить язык легче, используя интерес человека, его способности и наклонности. Моя дочь, например, изучала английский язык по песням «Вeatles». Творчество этой группы ей очень нравилось. Кому-то помогают песни, кому-то – ролевые игры, а кто-то – книгоман. Экспансия американских фильмов и музыки, а также распространение интернета (в котором опять же лидирует именно английский) привели к тому, что какие-то знания в английском есть сегодня практически у всех россиян. Надо только уметь все это использовать.

– А сегодня школьная подготовка, на ваш взгляд, стала лучше?

– Нельзя сказать, что она массово стала лучше. Конечно, у школьников появилось больше возможностей бывать за рубежом и практиковаться в языке. И это даже дает ученикам некоторое превосходство над учителями. Это сложный момент в педагогической практике. Жаль, что возможность путешествовать за границей есть не у всех учителей.