Дело Ивана Голунова "токсично" для власти

Фото агентства городских новостей "Москва"

Как сообщил главный внештатный нарколог Минздрава Евгений Брюн, тест на наркотики корреспондента «Медузы» Ивана Голунова дал отрицательный результат. Адвокат Павел Чиков опубликовал в своем канале в Telegram фото заключений экспертов МВД, из которых следует, что на контрольных смывах с ладоней и ногтевых пластинах журналиста не обнаружили наркотических и психотропных веществ. Голунова проверяют на причастность к деятельности наркоторговцев. В субботу, 8 июня, суд отправил его под домашний арест, и журналисты, поддерживающие его, восприняли это решение как маленькую победу над системой, которой они не доверяют.

К делу Голунова, включая обстоятельства и причины его задержания, с самого начала было немало вопросов, с каждым днем их становится все больше, а задаются ими журналисты как негосударственных, так и государственных СМИ. Ситуация, в которой у журналиста, занимающегося расследованиями, вдруг находят наркотики, да еще и ровно столько, сколько нужно для возбуждения уголовного дела по серьезной статье, мягко говоря, вызывает сомнения и подозрения. Многие коллеги Голунова убеждены в том, что наркотики ему подбросили. Они не доверяют методам полиции. Они также не верят в независимость российского суда, и эту установку разделяет довольно значительный сегмент общества.

Для российской власти случай Ивана Голунова – «токсичный». На местах она дает установку не доводить социальные протесты до политических. Здесь же запущен протест корпоративный, причем речь идет о политически активной корпорации, о возмущении среды, в которую очень легко входят оппозиционные деятели. Сложно было ожидать, что об одном и том же – недоверии к процедуре преследования Голунова – будут писать и говорить журналисты, обычно спорящие, даже конфликтующие друг с другом, по-разному относящиеся к власти. Масштаб реакции, похоже, превосходит возможности системы по замалчиванию происходящего.

Система в России устроена сложно. С одной стороны, она вертикальна. С другой стороны, это вовсе не значит, что внизу не принимаются никакие решения. Внизу воспринимаются импульсы, интерпретируются посылы, подчас даже непроговоренные. Условно решение возбудить дело против неудобного журналиста может принять полицейский чин. Волна же от того, как нелепо все обставлено и организовано, доберется до больших чиновников, не сможет ее проигнорировать и верхушка власти. Сложно предположить, например, что на «Прямой линии» 20 июня президенту Владимиру Путину не зададут ни одного вопроса про дело Голунова – притом что речь идет о медийном ритуале, контролируемом властью. Если само дело, конечно, не свернут.

Как его сворачивать, как открутить назад в сложившейся ситуации – не совсем понятно. Прозвучало громкое обвинение, предъявлялись пакетики с наркотиками, публиковались фотографии (большая часть, как оказалось, к Голунову не имела отношения), к задержанному приезжала скорая помощь. Правоохранительная и судебная системы не привыкли разжимать хватку, если ранее полученный импульс не перебить другим сигналом сверху, отчетливым и недвусмысленным. Они не привыкли признавать ошибки, равно как и сдавать тех, кто запустил процесс и перестарался, когда это становится очевидным.

Может ли власть публично проигнорировать дело Голунова, привычно отговориться в стиле «суд разберется»? Вероятно, она попробует так сделать, и для тех, кто поддерживает журналиста «Медузы», это станет негативным сигналом. Другое дело, что вокруг власти формируется новая социальная среда. Она настойчива, как в Екатеринбурге, все более критична и пессимистична, все более информирована. Действовать старыми методами становится все сложнее. В этом шанс Ивана Голунова – по крайней мере, на честный и открытый процесс.