Фото с сайта Международного дискуссионного клуба "Валдай"
Президент России Владимир Путин на прошлой неделе, обращаясь к участникам заседания клуба «Валдай», дважды говорил об эволюции как позитивной альтернативе революции. Сначала он обратился к событиям 1917 года. «Разве нельзя было развиваться не через революцию, а по эволюционному пути – не ценой разрушения государственности, беспощадного слома миллионов человеческих судеб, а путем постепенного, последовательного движения вперед?» – задался вопросом президент. Затем Путин сказал, что реформы в ООН должны быть «постепенными, эволюционными» и требуют поддержки «подавляющего большинства участников международного процесса».
Выступление президента анонсировалось как «очень важное и интересное», однако слова о революции и эволюции – это, возможно, единственный содержательный месседж, адресованный аудитории внутри страны. Российскую власть в принципе беспокоят две революции. Первая – технологическая. Путин все чаще говорит о наступлении цифровой эры и призывает к ней адаптироваться. Учитывая, что в системе власти доминирующую роль играют силовики, адаптация во многом может свестись к обеспечению информационной безопасности в ущерб развитию технологий.
Вторая революция, о которой думает российская власть, – по традиции оранжевая. Ее призрак бродит по кремлевским коридорам со времен первого украинского майдана. В качестве потенциальных революционеров рассматриваются все, кто активно недоволен властью, то есть не просто критикует ее на кухне или в Facebook, а готов выйти с общими или очень конкретными требованиями на улицу. Власть вовсе не утверждает, что недовольство граждан необоснованно, но в то же время она считает, что протестная активность подогревается «врагами России» и используется ими для расшатывания ситуации в стране.
Исходя из этого, месседж Путина предположительно звучит так: не нужно повторять ошибок прошлого, то есть 1917 года. Вместо революционной, то есть коренной, радикальной, смены власти нужен конструктивный диалог. Власть, говоря языком современного менеджмента, «вас услышала». Она понимает, в чем заключаются проблемы, и будет их постепенно решать. Российская государственная система, возможно, не идеальна и не соответствует эталону демократии, но, во-первых, наличие такого эталона – предмет споров, а во-вторых, всему свое время, и нужно ждать, пока и институты, и общество созреют – под присмотром ответственной власти.
Многие реформы в России исторически действительно осуществляются сверху. Однако это вовсе не означает, что для недовольных властью месседж президента убедителен. Прежде всего многие их запросы, касающиеся гарантий прав и свобод, а также функционирования институтов, основаны на российской Конституции. Они требуют от власти ее исполнения. Если удовлетворение такого запроса требует времени, «созревания», эволюции государства и общества, то выходит, что Конституция – не более чем декларация о намерениях, реализация которых отложена на потом.
Эволюция системы предполагает, что она помещена в среду, которая играет роль постоянного раздражителя. Другими словами, систему вынуждают меняться. Российская власть, в свою очередь, последовательно ограничивает или вовсе сводит на нет влияние любых агентов перемен. Например, оппозиционная среда отнюдь не свободна в выдвижении оппонентов власти на выборах – наиболее жестких критиков не пускают на выборы. Отношения с Западом переживают период заморозки, и поэтому довольно сложно говорить об эволюции российской системы под влиянием внешнего фактора.
Государственная, политическая, институциональная система в России находится в состоянии, когда ее трансформация почти полностью зависит от воли правящей элиты. Но чем дольше она правит, тем меньше остается стимулов, направляющих эту волю, и тем больше обещанная эволюция похожа на застой.
Геннадий Петров 
Дарья Гармоненко