Фото агентства городских новостей "Москва"
Первый замминистра культуры Владимир Аристархов проинформировал органы управления культурой исполнительной власти субъектов РФ и подведомственные организации Минкультуры РФ о том, что ведомство определилось с терминологией, настаивает на «необходимости правильного употребления» понятий «современное искусство» и «актуальное искусство». Согласно тексту документа, это нужно для соответствия Основам государственной культурной политики, принятым президентским указом в конце 2014 года – и «чтобы обеспечить наименование проводимых мероприятий согласно нормам современного русского языка».
«Современное искусство – искусство, создаваемое нашими современниками вне зависимости от того или иного художественного направления и формы выражения». С актуальным искусством все гораздо интереснее. Согласно принятым в ведомстве нормам, это «искусство, содержащее в себе смыслы, в которых нуждается современное общество, имеющее существенное значение в современную эпоху вне зависимости от времени создания»... Иначе говоря, к примеру, передвижники или даже соцреалисты могут оказаться живее всех живых. Исходя из «значения в современную эпоху» – «актуальнее». Вопрос качества – художественной ценности – работ никак не обсуждается, важно значение, которое определять, подтверждать или не подтверждать, очевидно, будет государство. А судьи кто? К документу прилагаются заключения Института русского языка им. Пушкина и НИИ культурного и природного наследия им. Лихачева. Имена экспертов из арт-сообщества не прилагаются. В смысле русского языка тут тоже неоднозначно – там после «общество» запятая (не точка с запятой): то есть это будет искусство для группы важных лиц?..
Между тем как раз из области изобразительного искусства Минкульт заимствует – и распространяет на все сферы культуры – термин «актуальное искусство». Только там оно означало совсем другое – искусство, направленное на эксперимент (такой в России был перевод-аналог мировому понятию contemporary art).
Нет эксперимента в новом определении актуальности. Оно и понятно. Эксперимент – кто его знает, чем может обернуться, а тут нужны «смыслы, в которых нуждается современное общество». Наверное, смыслы видятся чиновникам едиными для всего социума – по крайней мере в таком виде подмены понятий под «актуальное искусство» легко подверстать что угодно. Да даже репинскую картину с Иваном Грозным (к слову, памятник этому царю, будучи демонтированным в Александрове, появился недавно на Аллее правителей в Москве – актуально?), хоть верещагинский «Апофеоз войны», хоть работа, известная в народе как «Два вождя после дождя»... В русле насаждаемого государством патриотизма, довольно узко понимаемого, в контексте пересмотра изобразительного искусства соцреализма (вспомним выставку 2015-го «Романтический реализм» в Манеже) акценты могут сместиться куда угодно. То есть в заданном направлении. А вот как быть музеям с тем актуальным искусством, каким в этой среде его было принято считать, – вопрос.
То, что сейчас закреплено на правительственном уровне, – не новость. И когда Государственный центр современного искусства, занимавшийся именно contemporary art, подчинили РОСИЗО (экспериментальным искусством не ведавшим), и когда проводившийся ГЦСИ конкурс «Инновация» в этом году стал вдруг именоваться Государственной премией (а границы видов искусства оказались настолько размыты, что затея может превратиться просто в награду за заслуги), это были звенья той же цепи. И когда в прошлом году тот же Аристархов собрал на философском факультете МГУ круглый стол о современном взгляде на искусство и сообщил, что в министерстве появилось определение «ценностно ориентированная культурная политика».
Василий Матвеев 
