Новая экономика как путь к новой политике

Фото пресс-службы Президента РФ

Президент России Владимир Путин, по свидетельству министров федерального правительства, серьезно увлекся («заболел») цифровой экономикой и распорядился подготовить программу ее развития. Путин считает, что при переходе на цифру и новые технологии экономика сможет генерировать больше доходов, следовательно, можно будет преодолеть и социальное неравенство. Одновременно, по словам президента, будет задана «новая парадигма развития государства, экономики и всего общества».

Цифровая экономика предполагает минимизацию личных контактов между приобретателем и производителем товаров и услуг, будь то магазин, торгующий бытовой техникой, или чиновник, оформляющий документы. Это действительно обозначает новую парадигму развития общества и человеческого мышления. Новый тип экономических связей приводит к дополнительному обособлению людей, их независимости как друг от друга, так и от государства как машины, с которой человек сталкивается регулярно, почти повседневно.

Действующая российская власть политически преуспела в системе традиционной индустриальной экономики, в которой ведущую роль играл государственный сектор. Россия интегрирована в мировую экономику и так или иначе подчиняется ее трендам. Это означает, что классическое промышленное производство становится вчерашним днем и уступает, например, сфере услуг. Большие предприятия не могут существовать без господдержки и госзаказа. Наличие такой поддержки и заказа создает целый класс зависимых граждан, которые голосуют за власть, опасаясь за свои доходы и уровень жизни.

Те акценты, которые на Петербургском международном экономическом форуме сделал Путин, означают, что направление государственной поддержки может измениться. А именно: получать ее будут цифровые стартапы. Государство также будет финансировать подготовку специалистов в области цифровых технологий. При этом совершенно очевидно, что новая экономика (даже если все пойдет по плану российской власти) начнет приносить ожидаемые большие доходы не сразу. То есть, если власть говорит о переходе на цифру всерьез, ей нужно готовиться к сложному политическому периоду, когда новый класс – бенефициар реформ еще не сложится, а старый зависимый класс окажется недоволен.

Власть в значительной мере мыслит формулами нулевых, когда лояльности общества удалось добиться также благодаря перераспределению доходов – правда, не от новой экономики, а от классической сырьевой индустрии. Так или иначе, эффектами роста благосостояния стали тогда развитие сферы услуг в городах, развитие потребительских стандартов и зарождение нового среднего класса, который в 2011 году заявил о своих притязаниях на участие в политике.

Американская газета Wall Street Journal написала на днях в связи с выходом США из Парижского соглашения по климату, что китайский новый средний класс несколько лет назад вынудил руководство страны перейти на современные экологические стандарты. Это лишь частный пример того, как государство, по-прежнему достаточно авторитарное, вынуждено подчиниться политическому запросу тех, от кого зависит экономический рост и кто при этом живет и видит мир по-новому.

Российской власти, которая часто и по разным поводам имеет Китай в виду, также, похоже, нужно готовиться к тому, что новый средний класс придется впускать в политику. Прежде всего важно принять и признать, что запрос на участие в политике для него является естественным, нормальным желанием, а не происками западных спецслужб.

Впускание среднего класса в политику означает, что в стране появляется легальная альтернативная партия власти. Либо нынешняя правящая элита переориентируется на новый электорат, оставляя старый зависимый класс левой оппозиции. Просто использовать экономический потенциал нового класса для поддержания лояльности старого едва ли получится.