Фото Gettyimages
Премьер-министр Великобритании Тереза Мэй заявила в интервью Би-би-си, что досрочные выборы в Палату общин, которые она призвала провести 8 июня, дают стране шанс на «стабильность и уверенность» в период брекзита. Газета Guardian, критически настроенная по отношению к Мэй и консерваторам, сравнила это высказывание с риторикой президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана, который путем референдума добился превращения страны из парламентской республики в президентскую, мотивируя это заботой о стабильности. В конце концов премьер Британии тоже, по всей видимости, хочет избавиться от парламентского сопротивления, воспользовавшись низкими рейтингами лейбористов, и получить карт-бланш на так называемый жесткий брекзит.
В истории с британскими досрочными выборами есть несколько примечательных деталей, и одна из них связана с общим функционированием развитой демократической системы. Как таковая эта система должна стремиться к тому, чтобы максимально отражать волю избирателей. Отсюда и референдум о выходе Соединенного Королевства из Евросоюза, одним из итогов которого стал приход Терезы Мэй на Даунинг-стрит. Легитимность предполагает, что власть не отрывается от избирателя, корректируется им и выполняет его распоряжения, даже если они рискованны (как, например, брекзит).
Одновременно развитая демократическая система должна предполагать и возможность пересмотреть принятое решение, исправить ошибки или минимизировать их последствия. Можно оказаться в плену популистской риторики и разочароваться, когда избранный президент или партия начнут проводить вовсе не ту политику, за которую голосовала значительная часть избирателей. Можно поддержать инициативу, не оценив издержки ее претворения в жизнь. Многие ли британцы, голосовавшие за брекзит, понимали, что их решение чревато независимостью Шотландии? Многие ли понимали последствия ухода с единого европейского рынка? Какими будут потери британских бизнесменов? Сейчас, когда народ объявил свою волю, звучат новые аргументы против брекзита, и едва ли они должны игнорироваться.
Референдум, который, по мысли редакции Guardian, как таковой является вредоносным телом для парламентской демократии, не имел в Британии автоматической силы. Тереза Мэй должна была получить разрешение на начало переговоров с 27 странами Евросоюза от парламента (оно было получено). Сейчас лейбористы настаивают на том, чтобы и окончательный проект договора с ЕС был представлен на рассмотрение парламента, а возможно, и британцев. На горизонте маячит перспектива второго референдума, притом что сами переговоры займут не менее двух лет, у каждой страны – члена ЕС могут возникнуть свои претензии, а Лондон хочет выторговать для себя сделку на максимально выгодных условиях.
Другими словами, процедура выполнения народной воли такова, что решение выйти из ЕС от фактического выхода отделяет довольно длительный промежуток времени, на протяжении которого британские подданные, включая политиков и бизнесменов, имеют сотню возможностей схватиться за голову и сказать себе: «Что же мы наделали?! Мы это не потянем!» Это означает, что и лидер правящей партии не может удовлетвориться когда-то полученным мандатом и изначальной легитимностью. Недостаточными оказываются решение Верховного суда, голосование в парламенте и подпись королевы. Легитимность в кризисной, то есть неопределенной, ситуации нужно поддерживать, укреплять и обновлять постоянно.
Призыв Терезы Мэй к досрочным выборам, который вчера удовлетворила Палата общин, означает, что ей для переговоров с ЕС нужна дополнительная легитимность. В данном случае она предполагает ослабление парламентской оппозиции, которая – в соответствии с той же демократической процедурой – могла и отвергнуть идею выборов 8 июня, но не сделала этого.
Владимир Скосырев 
Дарья Гармоненко 