О логике политического кризиса в Польше

Тысячи польских граждан вышли на антиправительственную акцию протеста, организованную Комитетом по защите демократии. Фото Gettyimages

Президент Польши Анджей Дуда заявил, что пресса сможет работать в польском сейме в прежнем режиме. Ранее озвученные планы правящей партии «Закон и справедливость» («ЗиС») ужесточить правила работы журналистов в парламенте вызвали яростное сопротивление оппозиции и массовые выступления на улицах Варшавы и других городов, столкновения с полицией у стен сейма и фактическую приостановку его деятельности. Власть пытается предотвратить политический кризис, логика и структура которого не являются сугубо польскими – они универсальны.

Планировавшиеся (и скорее всего планируемые – «ЗиС» так легко от своего не отступится) ограничения для СМИ на первый взгляд могут показаться незначительными. Партия власти хотела отменить одноразовые пропуски в сейм. Журналистам планировали запретить вести самостоятельную съемку заседаний. До сих пор представители прессы могли проникать за кулисы парламента и беседовать с любым депутатом или сенатором. Их передвижение собирались ограничить специальным помещением.

СМИ (причем не только оппозиционные), а также политические противники власти и активные граждане восприняли новый регламент как покушение на свободу прессы и попытку «ЗиС» контролировать выходящую во внешний мир информацию о работе сейма. Граждане при таком раскладе знали бы меньше о принимаемых законах и их критике со стороны оппозиции.

Избиратели, поддерживающие «ЗиС», ответили на акции протеста митингами в защиту власти и ее решений. Они подчеркивали, что действующая власть избрана демократическим путем. С этим сложно спорить. Либеральная «Гражданская платформа» и левые партии по всем статьям проиграли выборы, причем не только парламентские, но и президентские. Следовательно, «ЗиС» получила мандат на управление страной. Но значит ли это, что она может проводить любую политику?

Правящая элита, законно избранная, вправе, например, формировать и продвигать собственную версию государственного бюджета, устанавливать налоги и объем социальных гарантий, определять направления внешней политики, присоединяться или не присоединяться к санкциям и военным кампаниям. Если за власть голосует консервативный электорат, то сложно ожидать, например, расширения прав геев и лесбиянок и сокращения привилегий Церкви. Все это является предметом нормальной политической игры по заданным правилам. Это борьба взглядов, в которой кто-то побеждает, а кто-то проигрывает.

Другое дело, когда власть начинает принимать законы и правила в отношении демократических институтов. Например, в отношении Конституционного суда, который «ЗиС» в Польше последовательно пытается подчинить себе. Или в отношении свободной прессы, которой правящая партия хочет ограничить доступ к депутатам. Суды, оппозиционные партии, независимые СМИ, общедоступное телевидение – все это демократические институты, благодаря которым становится возможна критика принимаемых законов и пропорциональное, всестороннее информирование избирателей.

Если правящая элита покушается на те институты, благодаря которым, к слову, стал возможным ее собственный приход к власти, то это можно считать покушением на демократию. В таких условиях формально верные утверждения сторонников власти, что она избрана демократическим путем, превращаются в демагогию. Легитимность правящей элиты начинается с институтов демократии и заканчивается там и тогда, где и когда эти институты начинают узурпироваться или ослабляться вплоть до полной деградации.

Зрелость демократии определяется не явкой на выборах. В любой стране граждане могут устать от существующих политических предложений. Демократию можно считать зрелой, если граждане считают принципиальной сохранность ее институтов. Именно это сейчас и наблюдается в Польше.