Фото Gettyimages
Министр иностранных дел России Сергей Лавров в интервью программе «Воскресное время» обвинил США не просто в «риторической русофобии», но и в «агрессивных шагах, которые реально задевают наши национальные интересы». В отношениях двух стран, по словам министра, произошли «коренные изменения», и Москва больше не может проявлять «стратегическое терпение». Примечательно, что в начале прошлой недели об «иссякшем терпении» заявлял официальный представитель Госдепартамента США Джон Кирби, объясняя заморозку сотрудничества с Россией в Сирии.
Также на прошлой неделе Москва приостановила действие соглашения об утилизации оружейного плутония с США, потребовав отмены «Акта Магнитского» и экономических санкций, компенсации ущерба от них и сокращения военного контингента НАТО в Восточной Европе. Некоторые аналитики ожидаемо охарактеризовали складывающуюся ситуацию как новую холодную войну, тем более что и ядерный фон, казалось, ушедший в прошлое, начал восстанавливаться.
Грозит ли нам в действительности новая холодная война? Если подразумевать под этим реставрацию прошлого, то, пожалуй, нет. Холодная война затруднительна в эпоху открытых границ и доступного Интернета (хотя над вторым аспектом российские власти и спецслужбы периодически работают). Россия интегрирована в глобальную экономику и недавно вступила в ВТО. В мире не существует пророссийского блока, а есть лишь отдельные евроскептики, антиамериканисты и консерваторы, поддерживающие позицию Москвы в рамках собственного сопротивления западному истеблишменту. Даже доля оборонных расходов в госбюджете РФ в ближайшие годы, судя по сообщениям СМИ, будет снижаться в пользу социального пакета.
Новая холодная война носит скорее гибридный характер. Это смесь из конфликтов на чужой территории, в которых у Москвы и Вашингтона есть свои интересы, дипломатических нот и риторических уколов, санкций и антисанкций, заморозки отношений в одной сфере при их сохранении в других, не менее значимых. Декларируемая цель России в этом конфликте – не идеологический триумф, как это было раньше, а сохранение суверенитета в эпоху американского доминирования.
Примечательно, что всего шесть–семь лет назад Россия и США также переживали коренные изменения в своих отношениях, но только со знаком «плюс», а не «минус». Это было время перезагрузки и статьи Дмитрия Медведева «Россия, вперед!». Экономический смысл перезагрузки связей с США и Западом в целом заключался в том, что Россия признавала свою системную отсталость, необходимость модернизации и важность привлечения западного опыта, технологий и ресурсов.
Сейчас концепция изменилась. Запад и США выступают в риторике властей как силы, препятствующие российскому росту. Россия, в свою очередь, способна на самостоятельный скачок почти в любой области – инновационных технологий, сельского хозяйства, промышленности, сфере IT и услуг.
Атмосфера гибридной или даже фантомной холодной войны позволяет решать внутриполитические проблемы. Во-первых, любой кризис, рост цен, снижение качества жизни и доходов можно объяснить неблагоприятным внешним фоном, созданным «мировым гегемоном». Во многом это и происходит последние два года. Во-вторых, отход от идеи перезагрузки ради технологий означает полную маргинализацию либеральной оппозиции. Ее прозападный политический дискурс допустим и респектабелен, если сама власть открывает иннограды и привлекает туда американские мозги и деньги. Но когда утверждается, что Запад лишь хочет погубить Россию, то всякий политик, говорящий о преимуществах сотрудничества с США и ЕС, становится в глазах лояльного власти электората коллаборантом, предателем, «пятой колонной». Следом за крымским консенсусом в политическом истеблишменте страны формируется более широкий, антизападный.
Геннадий Петров 
Дарья Гармоненко