Фото Reuters
Многие российские политики и публицисты, рассуждая на тему парижских терактов, неизбежно называют в числе причин трагедии либеральную миграционную политику Франции, «избыточную» толерантность и открытость. Франция якобы проигнорировала те угрозы, которые несет в себе поток беженцев из Сирии, потому что хотела выглядеть милой, дружелюбной и гостеприимной. Другими словами, теперь страна должна сделать «правильные» выводы, стать более закрытой.
Между тем любая трагедия такого масштаба, как парижская, ставит вопрос не только о безопасности, но и о зрелости нации. Эта зрелость, в частности, определяется тем, насколько осознанными являются принципы и ценности, стоящие за принятыми в обществе порядками, поведенческими нормами.
Осознанность предполагает выбор, то есть оценку рисков, плюсов и минусов. Риск открытости, конечно, заключается в том, что социальные механизмы инкультурации окажутся неспособными справиться с темпами миграции. Как следствие, многие мигранты станут маргиналами в новой стране, а криминализация окажется для них естественным путем. Это благоприятная среда для проникновения и распространения радикальных идей свержения «неудобного» порядка, выработки конкретных террористических практик, формирования экстремистских ячеек и сетей.
Подобные издержки есть у любого принципа, у любого фундаментального права, гарантированного законами. Если для граждан принципиально важна неприкосновенность личности, то практическая реализация этой идеи связывает руки правоохранительным органам и спецслужбам, в том числе и в деле борьбы с террористами. Если граждане считают необходимым право на самооборону, то соответствующим законом может воспользоваться неуравновешенный подросток, расстреливающий учеников в школе. Если в стране отменена смертная казнь, то родственникам жертв Брейвика придется смириться с тем, что убийца останется жив. Толерантность, мультикультурализм, вера в способность общества ассимилировать любую культуру, веротерпимость, светскость государства и общества – все чревато опасностями.
Так или иначе, если речь идет об осознанной ценности, это означает, что нация понимает, какие последствия возможны. Понимает, но продолжает настаивать на принципах и не отказывается от них, когда случилось нечто ужасное.
Важная роль в процессе отстаивания принципов и ценностей лежит на государстве и политических игроках. От всех граждан сложно ожидать абсолютной твердости и стойкости в убеждениях, когда у них на глазах гибнут люди. Твердым и стойким должно быть государство, поскольку именно оно является гарантом незыблемости принципов. Оно не может каждый раз возвращать смертную казнь, если в стране совершено циничное и жестокое преступление. Оно не может начинать высылать людей тысячами, если джихадисты устраивают взрывы. Хотя эмоциональный фон подсказывает именно такие действия, а у политической элиты, осуществляющей власть, появляется возможность набрать рейтинговые очки.
Такая возможность, разумеется, есть и у оппозиции. Не случайно президент Франции Франсуа Олланд встречался в воскресенье в Елисейском дворце со своим главным оппонентом Николя Саркози. Из-за событий, аналогичных парижским, политические элиты могут потерять власть, яркий пример тому – поражение испанских консерваторов на парламентских выборах после теракта на мадридском вокзале в 2005 году.
Однако очень важна логика потери власти. Одно дело, когда правящей элите выражают недоверие из-за конкретных ошибочных решений, приведших к трагедии, или невнимания к проблеме безопасности. В этом случае нация отстаивает свои осознанные принципы, но считает, что власть не приложила достаточно усилий для минимизации издержек. Другое дело, когда к власти приходит элита, провозглашающая пересмотр принципов. В этом случае нация признает, что в прошлом делала неосознанный, незрелый выбор.
Ольга Соловьева 
Дарья Гармоненко 
