Сопротивление девальвации методами валютного контроля на постсоветском пространстве, похоже, прекращено. В понедельник российский рубль перешагнул отметку 70 за 1 доллар. До того Астана отказалась от искусственной поддержки тенге, и он обесценился на 30%. Как признался президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, правительство два года удерживало уровень национальной валюты и «сожгло» почти 30 млрд долл., но так продолжаться уже не могло.
Одновременно с тенге поплыл белорусский рубль. В Минске, согласно традициям, сказали «стоп». Валюта плохо, но все-таки подчинилась приказу. При вовлеченности в мировые процессы и Евразийский экономический союз (ЕАЭС) покладистость белорусского рубля не может быть долгой. Как, скажем, и валют Туркменистана или Узбекистана, в ЕАЭС не участвующих. Пример Грузии или Азербайджана показателен. В стоящей в стороне от альянса Грузии лари лихорадит давно – с начала года он обесценился на 40%, а в позиционирующем себя самодостаточным Азербайджане пункты по обмену валюты большей частью не работают. Готовящаяся девальвация – основная тема разговоров.
Властям Армении, тесно интегрированной с Россией и входящей в ЕАЭС, международные финансовые эксперты уже порекомендовали оставить попытки удержать курс драма при плавающем рубле, и Ереван их, кажется, услышал. А курсы валют, тесно связанных с Казахстаном Киргизии, также входящей в ЕАЭС, и Таджикистана, «присматривающегося» к союзу, дрогнули в минувшие выходные. Иного, конечно, в их случае ждать и не приходилось: экономическая слабость Бишкека и Душанбе давно стали притчей во языцех.
На таком фоне активизировались отложенные разговоры об общей валюте для ЕАЭС. Мотивы просты или даже примитивны: все равно нацвалюты «испортились», качество жизни падает, введение новых единых денег замедлит негативные процессы, а там, того и гляди, кризисные явления пойдут на убыль. Без потерь не обойтись и при этом сценарии, но, вероятно, они будут меньшего масштаба.
Это опасная затея, утверждают противники преждевременного введения общей валюты в ЕАЭС. Подобное опережение естественного хода событий и естественных же потребностей при любой мотивации способно вызвать экономические противоречия между партнерами, которые в дальнейшем могут привести к обострению отношений. И тогда с мечтой о сильном самостоятельном экономическом союзе можно расстаться. И вот почему.
Теория о валютной интеграции была разработана лауреатом Нобелевской премии 1999 года, канадским экономистом Робертом Александром Манделлом. Он считает, что готовность государств к принятию единой валюты должна оцениваться рядом параметров, которые носят условное название «оптимальной валютной зоны». Необходимым для денежного объединения нескольких субъектов являются: мобильность товаров, капитала и труда, что на любые тренды рынка дает возможность реагировать соответствующим перераспределением ресурсов; развитый контрольно-фискальный механизм, позволяющий компенсировать потери субъектам «единого финансового пространства» в случае упомянутого перераспределения; относительно одинаковое реагирование субъектов единого финансового пространства на мировые денежно-кредитные тренды. Это главные условия, выполнение которых реально при сопоставимой экономической развитости участников «финансового альянса». Можно ли сравнить экономики Киргизии и Казахстана? Или Армении и России? А Казахстана и России, если уж известный амбициозностью Назарбаев предпочел не комментировать это во время подписания договора о создании ЕАЭС?
Кстати, адепты теории «оптимальной валютной зоны» одной из главных причин эпопеи с долгами в ЕС называют именно преждевременное введение евро. А сравнивать эффективность экономик Германии – главной тягловой силы объединенного Старого Света, и России, которой, очевидно, суждена та же роль в ЕАЭС, – занятие неблагодарное. Во всяком случае сегодня.
Олег Никифоров 
Дарья Гармоненко 
