Принцип вытянутой руки для Никиты Михалкова

Фото сайта GeographyOfRussia

На сайте Минкульта сегодня не найти проекта указа президента «О создании общественно-государственной организации «Российский фонд культуры» с участием «органов госвласти, общественных объединений, других заинтересованных организаций и физлиц», хотя еще вчера СМИ уверяли, что такой проект размещен для общественного обсуждения, которое продлится до 24 июня. Впрочем, об открывающихся для возглавляемого Никитой Михалковым Российского фонда культуры новых перспективах заговорили в декабре, после подписания «Основ государственной культурной политики», в «обеспечительной» части которого говорится о создании Российского фонда культурного развития, который будет отвечать за реализацию проектов, имеющих межведомственный, междисциплинарный, межрегиональный и иной характер и направленных на решение стратегических задач государственной культурной политики. При этом эксперты предположили, что основой для нового Российского фонда культурного развития станет  существующий Российский фонд культуры, которым руководит Никита Михалков. 

В Минкульте не отрицают существования такого проекта указа, и, по информации «НГ», в понедельник прошло совещание, на котором обсуждались детали проекта. Подробностей, впрочем, нет. Известно, что НКО «Российский фонд культуры» предполагается преобразовать в ОГО (общественно-государственную организацию), а Минкульт станет его учредителем и, предполагается, будет не только финансовым донором обновленного фонда, но и получит право выдвигать своего кандидата на пост директора.

Идея выделения денег не напрямую, а через фонды или иные профессионально сформированные сообщества видится современной. За границей этот принцип называют финансированием «на расстоянии вытянутой руки», считается, что такой принцип гарантирует творческую свободу и независимость художников и артистов. Такая система позволяет точнее распределить госрасходы. Но в России на все имеется национальная специфика. 

В условиях обострения идеологического раскола в обществе и все более отчетливого деления на патриотов и либералов по принципу свои/чужие фигура руководителя такого фонда может оказаться центральной. Именно в нарастающем ощущении несправедливости и нецелевом использовании народных денег своими, вернее, чужими.

Здесь мы вновь можем столкнуться с типичной для России проблемой, когда контекст дезавуирует содержательное значение вполне современной формы. Ведь контролировать фонд, руководящие органы которого будут сформированы из единомышленников, но которые при этом будут распоряжаться бюджетными средствами, может оказаться неизмеримо сложнее, чем расходы госбюджета, то есть  нынешние расходы Минкульта.

Нет сомнений в том, что Минкульту надоело отвечать на нападки в ложно понятом патриотизме и обвинения в прочих консервативных грехах. Приятнее, когда все те же претензии будут предъявлены кому-то другому.

К сказанному можно добавить одно частное замечание. Недавнее прошлое показало историческую изменчивость общественного понимания того, что патриотично, а что нет. Изгнание крестьян со своих земель и депортация их в Сибирь в угоду колхозам были сердцевиной патриотической позиции художника в 30-е. А в конце 80–90-х в стране превалировало убеждение, что это был социальный геноцид русского крестьянства. Можно найти примеры из еще более недавнего прошлого, схожие по крайности, когда метания происходили в течение еще более короткого отрезка времени. Но это a propos.