Фото Reuters
Перед началом нынешней кампании по сдаче единого государственного экзамена (ЕГЭ) Министерство образования и науки РФ официально обозначило две главные задачи: 1) подготовка к решительным изменениям в самой системе оценки успеваемости учащихся (декларации министра Дмитрия Ливанова об отказе от тестовой части, о введении устных экзаменов, сочинения, портфолио учащегося, исключение из показателей эффективности работы губернаторов средних оценок по ЕГЭ в том или ином регионе); 2) введение жестких, фактически полицейских мер как средство снятия массового недоверия к ЕГЭ ввиду повторяющегося из года в год массового разнообразного мошенничества при сдаче экзамена.
Постановка первой задачи означает де-факто признание полного провала концепции ЕГЭ: экзамен перестает быть единым и формализованным средством оценки. На этом фоне, казалось бы, позитивно выглядит тот факт, что в 2014 году кампания по сдаче ЕГЭ прошла без серьезных скандалов и нарушений. Меры по ужесточению процедуры проведения ЕГЭ, превращению ее в хорошо эшелонированную спецоперацию, несомненно, сыграли в этом главную роль. Но это только одна сторона медали. Другая же заключается в следующем.
Очевидное априори последствие ужесточения процедур при ЕГЭ – заметное снижение результатов, показанных школьниками. Риск всплеска общественного недовольства как состоянием школы, так и недопустимо большим числом двоечников и «безаттестатников» изначально существовал. Для решения проблемы в принципе существует два метода: сознательное завышение оценок при проверке или снижение планки требований для получения тройки.
Было ли завышение – проверить сложно. Но вот что бесспорно. Результаты ЕГЭ по русскому языку оказались настолько катастрофичны, что потребовалось срочное резкое снижение «троечной» планки – с 36 до 24 баллов. Решение однозначно политическое и справедливое по существу: наказывать 15–20% выпускников школ волчьими билетами за провалы школьной политики нельзя. Да и вбрасывание в социум такого количества изначально маргинализированной молодежи – очень рискованно.
Такую версию подтверждают и данные по результатам сдачи девятиклассниками Государственной итоговой аттестации (ГИА). Там произошло снижение «троечной» планки по математике – только так можно объяснить принятие решения не учитывать при проверке задачи по геометрии. По экспертным оценкам, в противном случае пришлось бы ставить чуть ли не 30% двоек. Как бы то ни было, произошло изменение правил во время игры.
Если исходить из логики, которую демонстрировали до сих пор идеологи ЕГЭ, то их дальнейшие шаги могут быть следующими: во-первых, продолжится «совершенствование» ЕГЭ, во-вторых, продолжится замалчивание катастрофических оценок состояния школьного образования. В свою очередь, подобная логика лишь усугубит ситуацию: деградация идет ускоренно, и потеря года стоит дорого.
Что можно сделать немедленно? «Терапия» уже не спасет ЕГЭ. Поэтому надо было бы создать независимую госкомиссию, задача которой – разработка к сентябрю решения об отмене ЕГЭ и временных правил проведения выпускных и вступительных экзаменов в 2015 году. Кстати, еще вполне в зоне доступа находятся и главные идеологи ЕГЭ: Андрей Фурсенко и Ярослав Кузьминов.
Главное же убедить и общество, и власть в том, что школой уже жизненно необходимо заниматься всерьез – мы уже воспитали поколение малограмотных ленивых начетчиков. Это проблема национальной безопасности страны. Чтобы всерьез реформировать национальную систему образования, необходима принципиально новая образовательная политика.
Скажем откровенно: надежды на реализацию такого сценария мало. Но тихая катастрофа, произошедшая при проведении ЕГЭ-2014, все же дает шанс. Ведь размышления о судьбе собственных детей свойственны немалому числу родителей.
Ольга Соловьева 
