Фото Reuters
Социологические службы уже третий месяц рапортуют о рекордных рейтингах доверия Владимиру Путину. Как выясняется, параллельно президентскому и примерно теми же темпами растет рейтинг «Единой России». По данным ВЦИОМа, доля доверяющих Путину с января текущего года выросла на 25%, а партии власти – на 19%. Электоральный рейтинг «Единой России» на данный момент составляет 60,4%.
Речь, очевидно, идет о крымско-украинской накачке рейтингов. Центральной фигурой политической системы в России остается Путин, и его зашкаливающие показатели свидетельствуют о новом – левопатриотическом и отчасти ностальгическом – консенсусе, складывающемся вокруг фигуры президента. Высокое доверие в принципе дает мандат на решительные действия, реформы, например на завершение трансформации партийной системы. Вместо этого рейтинговые бонусы получает партия, чья доминирующая роль является элементом старого порядка нулевых.
Возможно, правящая элита полагает, что все необходимые изменения в партийной системе были проведены в 2012 году на волне протестного движения, и теперь уже «Единая Россия» готова побеждать и побеждает слабую оппозицию, играя по новым правилам. В действительности был всего лишь обозначен вектор изменений, в том числе и формирование иного принципа легитимности: для того чтобы быть признанной властью, ни партиям, ни кандидатам не обязательно гнаться за цифрами, победа с разницей в несколько процентов правильна, достойна и не может считаться ущербной.
60% «Единой России» означают, что действительно конкурентная партийная система в стране не сложилась, следовательно, нет и побед по новым правилам. В конкурентной среде критика является многосторонней, и на одном лишь Крыме невозможно повысить показатели доверия на 20% за столь короткий срок.
Запрос на плюрализм хотя бы на уровне партий, быть может, не зазвучал более громко и отчетливо, чем в конце 2011-го и начале 2012 года. Но ядро протеста, его актуальность, его социальные характеристики остались прежними – и два года назад всего этого было достаточно для того, чтобы объявить о переменах и либерализации законодательства, признать запрос обоснованным, заслуживающим внимания. Как выясняется теперь, достаточно было Крыма и Украины, для того чтобы вернуться к дореформенной расстановке сил и очень высоким рейтингам партии власти.
В 2011 году «Единая Россия» была главной мишенью для атак противников правящей элиты. Именно тогда был запущен Общероссийский народный фронт, тогда заговорили о перспективах ребрендинга партии власти, а также о создании альтернативного проекта с постепенным переходом к лояльной двухпартийности. Путин перестал быть формальным лидером «Единой России», его рейтинг был освобожден от теряющего популярность политического бренда. Партийное и избирательное законодательство подверглись либерализации, и впоследствии было признано нормой, что единороссы на местах могут проигрывать другим кандидатам, что партии не обязательно выходить за пределы 50%, что претенденты на властные посты считают правильным переизбираться в условиях новой легитимности – и при этом не выдвигаться от ЕР.
Следом за этим возникла идея одномандатной системы. Был задан новый вектор, ослабляющий партийные бренды в целом – в том виде, в каком они функционировали до сих пор. Власть пыталась адаптироваться к ситуации, в которой набирать голоса и сохранять легитимность было нужно, а «Единая Россия» при этом уже не могла считаться столь же эффективным инструментом, как раньше.
60% «Единой России» без каких-либо содержательных внутренних изменений, внутренней критики, ребрендинга, по сути, обессмысливают и запущенные системные реформы, и все маневры власти, желающей приспособиться к изменениям.
Владимир Полканов 
