Фото Reuters
Действительно ли президент произнес эти слова в разговоре с влиятельными ходатаями за Сергея Гуриева, в данном случае вопрос второстепенный. В принципе и Путин, и Медведев нередко (к тому же публично) декларируют невмешательство в дела следствия. Так или иначе, Гуриеву передали именно такие, а не иные, слова главы государства, и на их основании он принимал решение, что делать дальше.
Сама формулировка Путина («не могу мешать работе СК»), в общем, безупречна. Действительно, исполнительная власть не должна вмешиваться ни в дела следствия, ни в процесс принятия судебных решений. Однако бывший ректор ВЭШ, получив такой, казалось бы, естественный сигнал, вовсе не вздохнул с облегчением, а, напротив, не стал возвращаться из Франции в Россию.
Дело в том, что правовая, следственная и судебная системы в России перешли на новый этап своего существования и развития, и люди, вынужденные иметь с ними дело, это чувствуют.
Нормой для следственно-судебного механизма в нулевые годы стала (де-факто и по ощущениям) работа, ориентированная на вынесение обвинительных приговоров. В особенности это касалось дел, в которых прослеживался политический мотив.
Если сегодня Путин или Медведев заявляют, что не желают влиять на работу следственных органов или решение суда, система считывает этот сигнал следующим образом: «Продолжаем действовать в том же ключе, что и прежде». Другими словами, система функционирует в соответствии с ранее введенной программой.
Возникает парадокс. Формально совершенно правильные (и, пожалуй, даже единственно возможные в нормальном государстве) слова президента, по сути, консервируют порочные правоприменительные и судебные практики, сохраняют негативный дисбаланс.
Спецификой нового этапа существования российской следственно-судебной системы является то, что для вынесения обвинительных приговоров или заведения новых уголовных дел, например в случае с Ходорковским и Лебедевым, не требуется никаких специальных отмашек или звонков сверху. Приговоры выносятся и дела заводятся по инерции. Напротив, отмашки и дополнительные сигналы могут быть нужны для того, чтобы остановить инерционное движение.
Сохранение следственно-судебной инерции может привести (и отчасти уже приводит) к неограниченному накоплению репутационных издержек для государства. История с Сергеем Гуриевым указывает на близость критического порога: речь идет о базовом недоверии к российскому правосудию не со стороны профессиональных оппозиционеров, а со стороны людей, интегрированных во вполне лояльный власти истеблишмент. Власти важно обнулить негативный баланс, например, закрыв или приостановив резонансные, подчас абсурдные, процессы, носящие черты политических.
Если наверху это понимают, то Владимиру Путину и тем, кто участвует в формировании и принятии решений, следует определиться с форматом сигнала, который будет послан следственно-судебной системе. С одной стороны, он не должен публично дискредитировать практику последних десятилетий. С другой стороны, система должна считывать его как знак наступивших перемен.
Василий Столбунов 
Дарья Гармоненко 