Самой злободневной темой прошедшей недели, что отразилось и в некоторых публикациях нынешнего номера «НВО» (см. стр. 10 и 11), – стала полевая форма солдат и сержантов. Разговор о ней, не исключено, даже не подозревая о резонансе, который он вызовет в обществе и СМИ, инициировал министр обороны Сергей Шойгу. На первом в этом году селекторном совещании в новом Ситуационном центре Вооруженных сил он призвал тыловиков до конца года покончить с одним из самых известных атрибутов российской армии – портянками. «К концу 2013 года мы должны забыть слово «портянки», – сказал министр, отметив, что для решения этой задачи будут выделены дополнительные средства.
Что тут началось! Почти все СМИ («НВО» оказалось исключением) вышли на следующий день с заголовками «Шойгу запретил портянки» или «Шойгу отменил портянки». Некоторые газеты устроили для гражданских лиц ликбез, опубликовав подробный фоторепортаж о процессе наматывания этого «русского чулка», а немолодые коллеги – военные журналисты с ностальгией вспоминали, как они когда-то, лет 40 назад, забирали своих детей из роддома, замотанных в зимние байковые портянки – лучшее на то время средство пеленания грудничков в офицерских семьях...
Между тем министр обороны говорил на том совещании о портянках не как о заменителе носков (в берцы, которые сейчас носит армия, их не заправить), а как о каком-то собирательном образе всех тех бытовых рудиментов, которые все еще остаются в наших войсках, мешают им приблизиться к уровню второго десятилетия XXI века. Здесь и отсутствие в абсолютном большинстве казарм и общежитий душа и горячей воды, возможности помыться солдату не раз в неделю в банный день, да и то, если он не стоит в эти сутки в наряде, а вечером после окончания работ и вообще, когда захочет и найдет для этого время. Тут и швабра с тряпкой, которой драют полы в тех же казармах, когда для этого давно есть моющие пылесосы и другие современные приспособления для уборки, облегчающие и упрощающие человеческий труд. И подмена теплых отечественных материалов дешевым китайским ширпотребом при пошиве зимней формы одежды, из-за чего призывники массово простужаются на ветру и морозе, часто с трагическими последствиями…
Кстати, о военной форме одежды, в первую очередь полевой. На минувшей неделе в различных СМИ на суд общественности была вынесена обширная рекламная информация о том, что Минобороны отказывается от «формы Юдашкина» и переходит на многослойную «цифру», которую шьет одна из питерских фирм. Говорилось о том, что она включает в себя аж 19 предметов (где и как они будут храниться в каптерках?), о том, что она прослужит войскам не один год, а несколько лет. Упоминалось в том числе и о том, что военные отказываются от шапок-ушанок, которые к этой форме не подходят, и теперь будут заменены вязаными шапочками наподобие «балаклав». Интересно при этом, что само военное ведомство ни слова про новую форму не сообщало и никак не комментировало эти публикации. Видимо, потому, что не было уверено, есть подобное решение руководства об отказе от старой-новой формы, на которую было затрачено свыше 170 млн. руб., и переходе на новую, за которую тоже придется выложить не меньшую сумму или начальство еще думает. Наш внештатный корреспондент (стр. 11) подсчитал, что объявленная стоимость «цифры» раза в три завышена по сравнению с тем, что уже давно продается в отечественных магазинах.
Но дело даже не в цене предлагаемого нового цифрового камуфляжа, не в шараханиях от одной формы к другой, от якобы оплошавшего производителя к его более надежному и передовому конкуренту. Проблема в том, что никто из пропагандистов и пиарщиков новой полевой солдатской одежды ни слова не говорит, что кроме ее комфорта и удобства (безусловно, важнейших качеств солдатского и офицерского обмундирования) она должна еще и защищать жизнь военнослужащего на поле боя, помогать ему маскироваться, делать его максимально невидимым для противника. Примерно как технология stealth. Причем, прятать не только солдата и офицера, но и его оружие, системы обеспечения боя, которые воин несет на себе, его оружие.
Сейчас идут испытания новой амуниции – французской Felin, отечественной «Бармицы», «Стрельца», «Ратника». Вопрос – как все это вписывается или, наоборот, как новая полевая форма одежды не вписывается в эти перспективные индивидуальные боевые комплекты? Ответа на этот очевидный вопрос почему-то нет. Над ним никто, по-видимому, и не задумывается.
Между тем, и об этом можно прочитать в опубликованном в этом номере материале (стр. 10), за рубежом усиленно работают над этой проблемой, создают «невидимые плащи-накидки», конструируют материалы с применением нанотехнологий и технологий «стелс», тоже без устали рекламируют в СМИ свою продукцию, пытаются навязать ее военному ведомству, но с нажимом не только на комфорт и удобство ношения, а в первую очередь на ее способность защитить жизнь и здоровье солдата в самых разных условиях боевых действий.
Нельзя не сказать, что у нас не работают над этой проблемой. Есть свои комбинезоны у горных стрелков, которые «растворяют» бойца среди камней и кустов, есть маскхалаты у снайперов с экзотическими названиями «Водяной» и «Леший», есть белые зимние балахоны у наших спецназовцев и мотострелков, здорово приспособленные к нашим снегам и сугробам… Да и солдатские умельцы находят возможность что-то придумать и смастерить из подножных средств, чтобы слиться с местностью и получить решающее преимущество перед противником. Но только у армии второго десятилетия XXI века все это должно быть массового заводского исполнения – теплым зимой, прохладным в жару, дышащим, удобным и комфортным, но и (это, пожалуй, главное) надежно защищающее жизнь и здоровье российского воина в бою. Примерно так, как броня.
А портянки? Что портянки? Устарели они или нет, как лучшее средство защиты солдатских ног в валенках и резиновых сапогах? Пусть об этом спорят те, кого они согревали в зимнюю стужу на боевом посту.
Георгий Соловьев 
