Прихлопнутые взрывы

Фото Reuters

В редакцию «НГ» пришло сообщение из пресс-службы Западного военного округа. Ее руководитель полковник Андрей Бобрун сообщал, что с 14 декабря округ полностью прекратил уничтожение старых боеприпасов методом подрыва, которым занимался с марта 2010 года. И привел несколько цифр. Утилизация снарядов выпуска 50–90-х годов прошлого века проходила на 14 полигонах, расположенных от Калининграда до Нижнего Новгорода и от Североморска до Воронежа. За это время их было ликвидировано 1 млн. 600 тонн. Причем только в 2012 году – 600 тыс. тонн. А Минобороны за этот период взорвал более 3,4 млн. тонн боеприпасов. В ЗВО этим занимались 3 тыс. военнослужащих. В Вооруженных силах – 12 тыс. В том числе и солдаты срочной службы. С нового года никто из них на этом поприще трудиться не будет. Задача утилизации устаревших боеприпасов передается промышленности.

О том, сколько солдат и офицеров погибло на полигонах от нарушений правил обращения с этими боеприпасами, информационные службы округа, да и самого Министерства обороны не сообщают. Такими данными не хвастают. Но известно, что невосполнимые потери от полигонных взрывов составили два десятка человек, раненых и пострадавших от осколков разорвавшихся снарядов – в два с лишним раза больше. Теперь всем им обещали поставить памятник. А материальные утраты: сгоревшие вагоны, автомобили и прочее – никто не считал. Сгорели и сгорели – подумаешь, делов-то. Вот полуразрушенные поселки и жилые дома возле взорванных арсеналов – это серьезно, за это кто-то ответил. В основном высокой должностью. Но нужно ли было тянуть до таких огромных и болезненных потерь, когда изначально было понятно, что заниматься утилизацией устаревшего оружия, боевой техники и боеприпасов должна не неприспособленная для этого армия, а оборонная промышленность, ее специалисты?!

Об этом не раз и не два писали и «НГ», и ее военное приложение «НВО». Но в Министерстве обороны, как, впрочем, и в правительстве, считали иначе. Заказчиком и исполнителем Федеральной программы утилизации устаревших боеприпасов было назначено именно военное ведомство. Ему были отданы для решения этой задачи немалые финансовые средства – только на 2012 год 3,7 млрд. руб., а на всю программу длиной в 10 лет, включающую в себя и утилизацию устаревшей боевой техники, – 39 млрд. руб. Кто же откажется от таких денег? Вот и не хотели военные делиться с промышленностью своими доходами. Проще и дешевле, чем передать заказ специализированным промышленным предприятиям, вывезти снаряды на полигон, выделить несколько десятков солдат и офицеров, проинструктировать их, выдать тротиловые шашки и прочее инженерно-саперное имущество и – вперед! Чем заканчивался этот «вперед!», мы теперь знаем.

И это при том, что в ходе выполнения федеральной программы, по словам Владимира Путина, страна может получить черных металлов более 3,5 млн. тонн, цветных – около 520 тыс. тонн, драгоценных – 35 тонн, взрывчатых веществ и порохов – 114 тыс. тонн. А еще 10,5 млрд. руб. государство может получить от продажи на рынке продуктов утилизации. До 2020 года подлежат списанию и должны быть утилизированы 600 единиц стратегических и более 350 тыс. единиц обычных видов вооружения, свыше 150 млн. штук различного вида боеприпасов и около 140 тыс. ракет, которые общим весом в 20 млн. тонн хранятся сейчас на складах и базах Минобороны, в том числе 50% – с истекшим сроком использования и хранения. Взрывать все это богатство, терять его, добавим от себя, мягко говоря, неразумно.

С 1 января 2013 года извлечением драгоценных и прочих металлов из устаревших боеприпасов без всяких взрывов, которые теперь, образно говоря, прихлопнуты, будет заниматься только промышленность. Ей предстоит уничтожить больше 1 млн. тонн снарядов. Но почему к такому решению пришли так поздно, почему для этого пришлось пожертвовать жизнями солдат и офицеров – вопрос, который не имеет ответа.